Николай Гоголь. Жизнь и творчество (Книга для чтения с комментарием на английском языке)

У Ноздрёва — единственного из помещиков — при осмотре деревни ничего не сказано о крестьянах, будто бы их и не существовало. Зато подробно описана конюшня и особенно псарня, где Ноздрёв был "совершенно как отец среди семейства". Можно предположить, что его собакам живётся значительно лучше, чем крестьянам.

У Собакевича "деревенские избы мужиков срублены были на диво", всё прочно, основательно, "без пошатки*, в каком-то крепком и неуклюжем порядке".

В деревне же Плюшкина царили запустение и какая-то особенная ветхость, избы со своими сквозящими крышами и торчащими в сторону жердями "в виде рёбр" невольно внушают мысль о скелете — символе смерти.

Отношение к крестьянам — важная грань характеристики образа. Гоголя всегда интересовало то, как человек выполняет своё общественное назначение, как относится к своему "поприщу". В "Ревизоре" таким поприщем была "служба государственная", отправление чиновничьих обязанностей. В том же качестве предстают перед нами и многие персонажи "Мёртвых душ", обитатели города NN, начиная от губернатора и кончая каким-нибудь мелким чиновником Иваном Антоновичем — "кувшинным рылом"*. И все они, подобно персонажам "Ревизора", или корыстны, или безразличны, или и то и другое вместе; никто не думает об интересах дела, не стремится к честному и добросовестному выполнению своих обязанностей.

Владение крестьянами — тоже "поприще". Эта мысль особенно укрепилась в Гоголе во время работы над "Мёртвыми душами". Вот почему в поэме так подробно охарактеризованы отношения помещика к мужику — подобно тому, как описывалось отношение чиновника к зависимым от него лицам или подчинённым по службе. Однако бросается в глаза и отличие — не все помещики пренебрегают своими обязанностями: за бесхозяйственным и равнодушным (Манилов, Ноздрёв) следуют рачительные (Коробочка, Собакевич).

Рачительность некоторых помещиков объясняется тем, что их интересы до определённой черты совпадают с интересами крестьян. Молодой Чернышевский заметил в своём дневнике по поводу Собакевича: "он основателен и всё делает основательно, поэтому и избы знает, что выгоднее и лучше строить прочнее". Здесь говорится о том, что связь между душевными качествами персонажа и его общественной ролью непростая — и эту связь Гоголь, по-видимому, хотел даже усилить при доработке первого тома. В одном из набросков сказано о Чичикове: "Он даже и не задумался над тем, от чего это так, что Манилов по природе добрый, даже благородный, бесплодно прожил в деревне, ни на грош никому не доставил пользы, опошлел, сделался приторным своею добротою, а плут Собакевич, уж вовсе не благородный по душе и чувствам, однако ж не разорил мужиков, не допустил их быть ни пьяницами, ни праздношатайками*". Для Чичикова — это трудная тема, для самого же автора — весьма существенная, ибо его интересует общественный механизм в целом и то, по каким законам он функционирует. Тут происходит вечный круговорот, "плюсы" превращаются в "минусы" — и наоборот, достаточно лишь чуть-чуть нарушить меру — и начнётся неудержимое скольжение вниз. Разумная бережливость хороша, но потеряв всякую меру, до чего она дошла в Плюшкине, до чего довела его самого и подвластных ему крестьян!

Однако хозяйственное (или нехозяйственное) отношение к мужику — не единственный критерий характеристики персонажей. Если бы это было так, то поэма, пожалуй, не поднялась бы над уровнем обличительной и дидактической литературы, целью которой было обыкновенно подновление и исправление существующей социальной структуры. Гоголь тоже не ставил под сомнение само наличие феодальных институтов. Однако общий его художественный взгляд на жизнь был несравнимо глубже и философичнее. И тут следует вернуться к идее купли-продажи мёртвых душ, которая так или иначе объединяет всех персонажей.

Дело в том, что отношение к этой идее тоже служит средством характеристики, освещая каждого героя с новой и подчас неожиданной стороны. Нужно вполне осознать при этом специфику сделки — покупаются и продаются не просто крестьяне (что было в порядке вещей), а умершие, несуществующие — "мёртвые души". Как же относятся к этому партнёры Чичикова?

Манилов с готовностью отозвался на просьбу Чичикова, не взял с него ни копейки, однако в суть самого дела никак не мог вникнуть. Смутно в его сознании подымаются вопросы о законности этой сделки, об её соотношении с "гражданскими постановлениями и дальнейшими видами России". Но именно смутно — "негоцию"* Чичикова Манилов так и не уразумел, как ни переворачивал он "мысль о ней в своей голове".

Коробочка же в связи с просьбой Чичикова никакими высшими вопросами не задавалась, подошла к ней вполне конкретно, даже по-хозяйски: коли мёртвые души запрашивают, значит они имеют достоинство товара. Только вот неизвестно, какое достоинство, сделка очень уже необычная: "Право, отец мой, никогда ещё не случалось мне продавать покойников".