Николай Гоголь. Жизнь и творчество (Книга для чтения с комментарием на английском языке)

В октябре Гоголь присутствует на представлении "Ревизора" в Малом театре с С. В. Шумским в роли Хлестакова, — и остаётся доволен спектаклем.

Спустя две-три недели, в ноябре, Гоголь приглашает к себе актёров Малого театра * с тем, чтобы самому прочесть им "Ревизора". В числе гостей были артисты М. С. Щепкин, П. М. Садовский, С. В. Шумский, а также молодой писатель И. С. Тургенев, который своими "Записками охотника" и другими произведениями уже приобрёл громкую славу.

Тургеневу запомнилось, что в этот вечер Гоголь выглядел несколько усталым и больным, но едва принялся читать, как оживился. "Щёки покрылись лёгкой краской; глаза расширились и посветлели. Читал Гоголь превосходно".

Наступающий 1852 год Гоголь встречает с надеждой, что труд его скоро будет завершён и увидит свет. "Если не будет помешательств и бог подарит больше свежих расположений, то, может быть, я тебе его привезу летом сам, а может быть, и в начале весны", — пишет он проживающему на Украине А. С. Данилевскому.

В первый же день Нового года Гоголь сообщает навестившему его Л. И. Арнольди*, что второй том "совершенно окончен".

Но в последних числах января в нравственном расположении и состоянии здоровья Гоголя стали обнаруживаться угрожающие симптомы. Толчком, пожалуй, послужила смерть Е. М. Хомяковой, сестры Н. М. Языкова. Гоголь был знаком с нею давно, ощущал к ней глубокую симпатию. Кончина Хомяковой произвела на Гоголя столь сильное впечатление, что он не в состоянии был прийти на похороны.

Гоголем овладевают дурные предчувствия, на него находит "страх смерти" — болезнь, от которой, по его словам, умер отец. А тут произошло событие, которое ещё более усилило мрачное, подавленное настроение Гоголя.

В конце января — начале февраля в Москве гостит приехавший из Ржева протоиерей Матвей Константиновский. Гоголь познакомился с ним заочно ещё после издания "Выбранных мест…", в 1847 году. Человек необыкновенной воли и фанатической убеждённости, Константиновский имел на писателя сильное влияние, склоняя его к строгому и неукоснительному выполнению евангельских заветов — так, как он их понимал. Неудивительно, что в состоянии духовного смятения и растерянности Гоголь прибег к советам ржевского протоиерея — увы, к советам губительным.

Содержание их последних бесед осталось неизвестным; однако есть указание на то, что Матвей Константиновский внушал Гоголю мысль уничтожить часть глав поэмы. Константиновский мотивировал этот шаг их неточностью (например, неточностью в изображении духовного лица, прототипом которого явился сам ржевский протоиерей), а также вредным влиянием, какое поэма окажет на читателей. Однако Гоголь, со своей стороны, мог перетолковать реакцию Константиновского по-своему. Перетолковать в том смысле, что второй том остался неубедительным и несовершенным, что поставленная главная задача не достигнута.

Состояние здоровья Гоголя день ото дня ухудшается: непонятные боли в желудке, слабость, апатия, полное отвращение к еде. Силы его тают на глазах.

7 февраля Гоголь исповедуется и причащается*, а в ночь с 11 на 12 сжигает беловую рукопись второго тома. Это было последнее, пятое из известных сожжений им своих произведений.

21 февраля утром Гоголь умер.

Смерть писателя вызвала в русском обществе глубокое потрясение. Сотни москвичей пришли к дому Талызина, чтобы проститься с Гоголем, многие участвовали в похоронной процессии; от университетской церкви, где состоялось отпевание, до места погребения в Даниловом монастыре гроб несли на руках профессора и студенты университета.

В "Московских ведомостях" было опубликовано "Письмо из Петербурга" И. С. Тургенева, начинавшееся словами: "Гоголь умер! — Какую русскую душу не потрясут эти слова? — Он умер. Потеря наша так жестока, так внезапна, что нам всё ещё не хочется ей верить. В то самое время, когда мы все могли надеяться, что он нарушит, наконец, своё долгое молчание, что он обрадует, превзойдёт наши нетерпеливые ожидания, — пришла эта роковая весть! Да, он умер, этот человек, которого мы теперь имеем право, горькое право, данное нам смертию, назвать великим; человек, который своим именем означил эпоху в истории нашей литературы".

"Человек, который своим именем означил эпоху…"

Вслед за И. С. Тургеневым крупнейшие русские писатели признали в Гоголе "эпоху" отечественной литературы, её гордость и славу.

Вот только несколько свидетельств.

Н. Г. Чернышевский*: "Мы называем Гоголя без всякого сравнения величайшим из русских писателей по значению… Давно уже не было в мире писателя, который был бы так важен для своего народа, как Гоголь для России".

А. Н. Островский*: "Наша сценическая литература ещё бедна и молода — это правда; но с Гоголя она стала на твёрдой почве действительности и идёт по прямой дороге".

Н. А. Некрасов: "Гоголь неоспоримо представляет нечто совершенно новое среди личностей, обладавших силою творчества, нечто такое, чего невозможно подвести ни под какие теории, выработанные на основании произведений, данных другими поэтами. И основы суждения о нём должны быть новые".