Николай I Освободитель. Книга 5 (СИ)

— Простите, а какой счет? — Федор Иванович повернулся к соседу, который яростно болел за моряков.

— Три-пять, — тот скривился и недовольно шмыгнул носом. — Ай раззява! Крепче крюк держи, это же не хер, чего ты его ласкаешь?

Такое сравнение, выданное в ответ на неудачный бросок нападающего моряков, вызвал в толпе задорный смех. Люди были в отличном настроении, многие уже успели «заправиться» продающимися же здесь горячими калачами и махнуть стопку-другую водки. Исключительно для сугреву, конечно же. Впрочем, стоящие во множестве небольшими группами жандармы, приглядывающие за порядком, одним своим видом давали понять, что непотребств не потерпят. Жандармы из охранных команд были ребятами тертыми, крепко держащимися за свое место — жалование у них было втрое, а то и в четверо от обычного солдатского — а потому службу знали от «а» и до «я».

— Прошу прощения, — Попович обратился к тому же мужчине, — а не подскажите, как можно получить место на трибуне?

Отвлеченный от матча горожанин с определенной неприязнью посмотрел на человека, которому просто просмотра игры мало, а нужен еще и комфорт при этом.

— Там, — он мотнул головой в сторону берега. — Будка где билеты продают. Только на преображенцев с василеостровцами все уже небось продано, только на финал осталось. На завтра.

Последнее горожанин сказал с заметным злорадством в голосе, после чего отвернулся и вновь принялся кричать что-то гоняющим шайбу физкультурникам.

Постояв еще немного в толпе химик, начал пробираться наружу, внимательно следя за тем, чтобы ничьи руки случайно на оказались в его карманах. Такие сборища народа всегда магнитом манили всяких темных личностей, зарабатывающих незаконными делишками, и уж их-то жандармы вокруг точно отпугнуть не могли.

Выйдя на свободное от людей место, Попович немного встряхнул головой избавляясь от звона в ушах и двинул к увиденной чуть поодаль будке. Над окошком импровизированной кассы висел лист с ценами. Место на трибуне во время финальной игры, которая должна была состояться 23 февраля должно было обойтись желающему в цельный рубль. Что характерно цены на полуфиналы были на четверть дешевле.

— Один билет на завтра, — наклонившись к небольшому окошку произнес Попович. Он хоть и не был особым любителем таких забав, но в целом справедливо полагал, что, находясь в столице, нужно пробовать все новое, то что в почти родной уже провинциальной Самаре появится еще явно нескоро. Ну и с деньгами у директора завода проблем не было. Кроме высокого по любым меркам жалования в полторы тысячи рублей серебром — на уровне генерал-майора примерно — Федор Иванович еще и премию немаленькую получил за динамит. А с ней еще и орден святого Владимира четвертой степени. Гражданский естественно вариант, однако и он давал право на потомственное дворянство, что для выходца из крестьян было просто невиданным карьерным и социальным взлетом.

Получив вместо своей монеты кусок разноцветного картона, Попович запахнул поплотнее пальто и отправился по набережной в сторону залива. У него сегодня вечером была запланирована встреча со своим непосредственным начальником Петром Григорьевичем Соболевским, который после ухода Севергина на пенсию, занял в делах Его Величества пост куратора химического направления.

Ну а весь следующий день Федор Иванович собирался посвятить походу по магазинам, нужно было накупить подарков для всей большой семьи, ждущей возвращения главы из командировки. Старший сын Поповича в этом году заканчивал училище и собирался поступать на высшие химические инженерные курсы, открытые при заводе, чем немало радовал отца. Путь наверх для его детей, благодаря стараниям бывшего крестьянина, обещал быть куда как легче чем его собственный. Впрочем, наверное, в этом и есть смысл жизни человека.

Глава 5

— Вы уверены, Ваше Императорское Величество? — Даже подготовивший по моему заданию реформу Сперанский был немного в шоке от темпов реформирования государства, которые я взял, едва надев императорский венец. Вот только мне наоборот казалось, что я слишком медлил все это время. Империя нуждалась в хорошем пинке, и я был готов его обеспечить. — Такого в России еще не было.

— Не драматизируйте, Михаил Михайлович, — я взял ручку и завизировал предложенный мне текст манифеста о начале земской реформы. — Во-первых, городские думы отца имели изначально как бы не большие полномочия, нежели вводимые нами земства, а во-вторых, на первом этапе земства все равно будут внедряться только в северных губерниях, так что до центральной России эти перемены дойдут не так что бы и скоро.

— Но допускать мужичье до выборов… — Какими бы либералами не были местные ревнители реформ, до идеи дать власть в руки обычным крестьянам они в своих политических рассуждениях явно не доходили. — Еще и женщинам.

Последнее было лично моей закладкой на будущее: формально закон не ограничивал выборщиков полом, проводя ценз исключительно в имущественной плоскости. Да, 99% всех богатств в России принадлежали мужчинам, но кто сказал, что так будет всегда?