Николай I Освободитель. Книга 5 (СИ)

— Хорошо, ваше императорское величество, — митрополит со вздохом огладил бороду и посмотрел мне в глаза. — Что вы хотите от меня услышать? Что я был не совсем согласен с политикой проводимой предыдущим обер-прокурором? Так это общеизвестно. Впрочем, новый обер-прокурор, при всем уважении к вашему, государь, человеку, так же не проявил себя пока еще никак.

— К сожалению, — я поднялся на ноги, жестом показав митрополиту сидеть, и подошел к окну. Там светило яркое майское солнце и зеленели свежей листвой деревья. Душа просилась на волю в пампасы, а не вот это вот все, но и скинуть столь важные проблемы на других было никак невозможно. Приходилось заниматься самому, — православная церковь в том виде в котором существует сейчас, меня полностью не устраивает. Она, простите меня за откровенность, ваше высокопреосвященство, напоминает мне стоячее болото. Закисшее и поросшее мхом. Я несколько раз пытался за предыдущие годы бросать в него камни, дабы хоть немного взбаламутить, однако результата не добился. Видимо кому-то придется брать лопату и вручную очищать это болото от скопившегося на дне ила. Вы меня понимаете?

— Вы хотите, чтобы это делал я? — Удивился Филарет, — но я никогда…

— Я хочу, чтобы это сделал хоть кто-то, — я перебил замявшегося было собеседника. — Как в нашей церкви обстоят дела с миссионерством? Где попы, уходящие в Сибирь дабы крестить инородцев? В степи к киргизам? Вы знаете, что на востоке от нас, на берегу Великого океана находится Китай, там четыреста миллионов населения. Примерно. Плюс-минул полсотни миллионов душ. Почему наши священники не пытаются расширить паству за счет этих людей. Да черт с ним с Китаем…

— Не поминай нечистого, сын мой, — грозно оборвал мои разглагольствования митрополит.

— Извините, отче, — кивнул я, вернулся в кресло и продолжил мысль. — Россия за последние сто лет присоединила огромную кучу земель, населенных протестантами, католиками и иудеями, однако и с ними работа тоже, по сути, не ведется. Все что я слышу от попов — это регулярные упреки в засилии немцев.

А кроме Китая была еще Африка, куда по-хорошему тоже стоило бы залезть. Не отдавать же ее всю на растерзание Англии и Франции, как было в моей истории. Пару вкусных кусочков стоило бы прихватить и себе.

Из Парижа мне докладывали, что принципиальное решение о вторжении в Алжир уже принято и во всю идут военные приготовления. Не известно, насколько удачным будет эта операция, — хотя подозреваю, что особых шансов у арабов нет, — и как на такой маневр отреагируют островитяне. Однако очевидно, что вторжение на южный берег Средиземного моря станет своеобразной точкой отсчета по началу раздела Африканского пирога.

— Человек слаб, государь, — пожал плечами Филарет, — каждый мнит себя мыслителем, разбирающимся во всех сферах жизни. Зачастую это не так.

— Я назначу патриархом того, кто сможет расшевелить это болото. Нужно развернуть активную миссионерскую деятельность, а также взяться обеими руками за образование. Начиная от начальных двухгодичных школ и заканчивая академиями.

— Патриарха выбирает собор, — мягко возразил мне Филарет, но тут я его сразу оборвал.

— Собор может выбирать кого хочет, а патриархом я назначу того, кото посчитаю достойным этого места, — я сразу расставил все точки над «ё», дабы в будущем не возникало недопонимания. Филарет только покачал головой и никак это не прокомментировал. — Думайте, владыко. Я бы хотел увидеть от вас план преобразований, которые бы вы начали осуществлять, если бы заняли патриарший престол. Четко, по пунктам, с росписью необходимых денежных и человеческих ресурсов.

— Гордыня не застилает мои глаза, государь, — ехидно улыбнулся митрополит, — я не тешу себя желаниями стать патриархом. Ведь ноша, которую я уже взвалил на себя сейчас, и так достаточно тяжела.

— Я обращаюсь сейчас не к вашей гордыне, владыко, — я вернул собеседнику ехидную улыбку. — Я обращаюсь к вашему чувству долга. Ведь в глубине души вы понимаете, что станете лучшим патриархом нежели, скажем, тот же Фотий.

Ехидство тут же ушло с лица митрополита, глаза стали серьезными.

— Я подумаю над вашим предложением, государь, — кивнул Филарет.

На московского митрополита у меня была собрана достаточно обширная папка личного дела — как, впрочем, и на всех других хоть сколько-нибудь значимых персон в государстве, — и в целом Филарет был первым кандидатом на возможное патриаршество. Умный, хорошо образованный, умеренно центристских взглядов — либералы считали его консерватором, а консерваторы — либералом, — приятный в общении и в целом не «деревянный». Способный смотреть на проблему с разных точек зрения, в том числе и с точки зрения оппонента, что, надо признать, случается среди людей, добившихся хоть какой-то власти, не так часто. Осталось только понять насколько митрополит готов тащить на себе воз задуманных мною преобразований.