Марк Ферро

Николай II

Предисловие к изданию на русском языке

Эта книга о Николае II на русском языке выходит в такое время, когда повсюду в стране подвергается пересмотру официальная история и люди задаются вопросом, что в действительности представляло собой прошлое…

В отношении недавнего прошлого, которое писатели исследовали с большей достоверностью и пониманием, чем историки, наблюдается поразительная тяга к восстановлению памяти. И те организации, которые стремятся ее сохранить, — «Мемориал» и другие — сумели уже придать достойный смысл своим поискам… А может ли память считаться историей, всей историей? Разве нет и в этой работе отбора, необходимого и обязательного?..

В отношении не слишком далекого прошлого, как, например, эпоха Николая II, поражает способность, с какой некоторые писатели и полемисты умеют изобразить в розовом свете то, что было черным, даже если в настоящее время трудности жизни побуждают переоценивать прошлое и подвергать пересмотру все, что произошло после Октября 1917 года. В действительности не стоит забывать, что еще до большевистского восстания царизм был сокрушен Февральской революцией, что это было единодушным порывом всего русского народа и что во время февральских событий царя покинули все, не только рабочие, солдаты и политические деятели различных направлений, но даже его близкие, великие князья во главе с Кириллом. Царя называли в то время Николай «Кровавый», и даже «Союз русского народа» осуждал его действия, так же как и Столыпина, крупнейшего реформатора до 1917 года — не считая Витте, — который в то же время был наиболее ярым из всех министров сторонником репрессий: вспомните «столыпинский галстук».

Справедливы ли эти суждения? Хотелось бы, чтобы, прочитав эту книгу, читатель составил собственное мнение, чтобы опыт прошлого послужил будущему.

Что касается моего мнения, то я считаю, что история должна не судить исторические личности, а анализировать их поступки и объяснять приписываемые им — правильно или ошибочно — действия. Историк — не судья, он ставит диагноз определенной ситуации, констатирует действия и мнения людей, принимавших участие в событиях. И, главное, он должен точно определить, что говорил или делал каждый исторический деятель. Он не должен ничего скрывать…

В СССР до настоящего времени личная роль Николая II не была изучена должным образом. Это было связано с определенной концепцией истории, прекрасно отраженной в книге А. Авреха «Столыпин и Третья Дума», в которой Николай II ни разу не появляется. Словно он и не существовал. И, напротив, из-за отсутствия информации писатели и кинорежиссеры могли предложить романтический или идеализированный образ Николая II или Распутина. Одураченный таким образом — как одними, так и другими — человек, который захочет узнать правду о Николае II, готов верить чему угодно и кому угодно… Это хорошо видно по тем материалам о смерти императорской семьи, которые публикуются. Ведь обстоятельства этой смерти остаются и по сей день неясными, как и в случае с убийством президента Кеннеди. Были ли на самом деле убиты все Романовы? На этом перекрестке мнений легенда сталкивается с действительным происшествием, и каждый новый обнаруженный документ раскрывает свою правду.

Но может ли один документ — будь он официальным или чьим-то свидетельством, или ни тем, ни другим — при всей его подлинности сказать правду?..

Марк Ферро,

октябрь 1990 года

Введение

1894 год. Узнав, что ему придется править страной, Николай разрыдался… То, чего он опасался больше всего на свете, возложено на него волею Божьей. «Сандро, что я буду делать? — патетически воскликнул он, обращаясь к своему другу детства великому князю Александру. — Что будет теперь с Россией? Я еще не подготовлен быть царем! Я не могу управлять империей. Я даже не знаю, как разговаривать с министрами. Помоги мне, Сандро!»

О чем он мечтал? Ему хотелось стать моряком, путешествовать, объехать весь мир. А придется присутствовать на заседаниях Совета министров, читать доклады, управлять, действовать.

В бытность царевичем он любил церемонии, празднества, премьеры в опере, то есть светскую жизнь; отличался хорошими манерами, элегантностью, скромностью, жизнерадостностью — словом, был очарователь.

Он избегал любых серьезных разговоров и больше всего — обсуждений положения в стране: для этого существовали министры. Его единственной обязанностью было сохранить империю и неприкосновенной ту власть, которая вручена ему была от Господа Бога. Впрочем, в семье, за столом, где восседал его отец Александр III, о таких вещах, и особенно о политике, не говорили.