Николай II. Отречение которого не было

Третий подлинный экземпляр «отречения», по времени опубликованный ранее первых двух.

Факсимиле этого «отречения» напечатано в 1919 году в Нью-Йорке г-ном Ломоносовым, помощником Бубликова, в книге воспоминаний «Мемуары о русской революции», на 54-ой странице.

Убедиться в том, что это именно третий экземпляр, а не копия с первых двух, легко, сравнив «подписи Государя». Видно даже на глаз — они разные.

Итак, появился третий, совершенно никому неизвестный подлинник. Объяснить его появление в рамках официальной версии отречения абсолютно невозможно. И с этим ничего уже поделать нельзя»[1311].

О том, что в революционном штабе Петрограда заранее знали, что манифест в пользу Михаила Александровича будет использован для уничтожения монархии, видно из телеграммы генерала Алексеева главнокомандующим фронтами от 3-го марта 1917 года. В этой телеграмме Алексеев сообщает, что в разговоре по прямому проводу с Родзянко, ему, Алексееву, было сообщено следующее: «В шесть часов вечера 3-го марта председатель Государственной Думы, вызвав меня к аппарату, сообщил, что события в Петрограде далеко не улеглись, положение тревожно, не ясно, почему настоятельно просил не пускать в обращение манифеста, подписанного 2-го марта. Причина такого настояния более ясно и определённо изложена председателем думы в разговоре по разговору по аппарату с главкосевом; копия этого разговора только что сообщена мне. С регентством великого князя и воцарением Наследника Цесаревича, говорит Родзянко, может быть, и примирились бы, но кандидатура великого князя как императора никому не приемлема, и вероятна гражданская война. На запрос, почему депутаты, присланные в Псков для решения именно этого вопроса, не были достаточно инструктированы, Родзянко ответил главкосеву, что неожиданно в Петрограде вспыхнул новый солдатский бунт, к солдатам присоединились рабочие, анархия дошла до своего апогея. После долгих переговоров с депутатами от рабочих удалось к ночи 2-го марта прийти к некоторому соглашению: через некоторое время, не ранее полугода, собрать Учредительное собрание для определения формы правления; до того времени власть сосредотачивается в руках Временного Комитета Государственной Думы, ответственного министерства, уже сформированного»[1312]

.

То есть мы хорошо видим тактику заговорщиков: сначала «манифест» об «Ответственном министерстве», потом «манифест» об отречении в пользу наследника, потом «манифест» в пользу великого князя Михаила Александровича, потом Учредительное собрание. При этом понятно, что все эти манифесты шли не от императора, а от Ставки и штаба Северного фронта. Это им каждый раз Родзянко рассказывал очередную ложь, последней из которых стало известие о «новом бунте» в Петрограде и полной «анархии».

Не вызывает никаких сомнений, что, отправляясь в Псков, Гучков заранее знал о той версии, по которой манифест в пользу Михаила Александровича вновь окажется «недостаточным».