Николай Клюев

Речь идёт о тверичах, разгромленных ордынцами и Иваном Калитой в 1327 году, угнанных в полон и ставших воинами, псарями и сокольничьими при китайском императорском дворе. О них писал в 1960-х Сергей Николаевич Марков — собеседник Клюева конца 1920-х годов — в книге «Земной круг».

«Русские невольники, — писал Марков, — разделяли с китайским народом все те тяготы, которым он подвергся во время правления хана Шунь-ди…

И кто знает, может быть, русские люди принимали участие в освободительных восстаниях против монгольского владычества в Китае?.. Русские люди были свидетелями свержения ненавистного господства дома Юань в Китае. Может быть, последний великий хан увёл с собою своих русских невольников? Ответить на этот вопрос невозможно.

Но не здесь ли и скрыта вековая загадка Беловодья? Вспомните, как ещё лет сто назад бородатые алтайские кержаки искали свою страну обетованную в пределах Западного Китая, в Монголии, пробираясь к озеру Лобнор? Какие жизненные корни имела старая сказка о заповедном Беловодье, о звоне русских колоколов в самой глубине Центральной Азии? Может быть, привлекательная для русских раскольников легенда была основана на вполне жизненных событиях далёкого прошлого?»

Клюев знал и о поисках староверами истинных благочестивых епископов, которые, по преданию, скрывались в Ливанских горах или в Египте — на берегах Нила. Он знал о путешествии иноков Павла и Алимпия в Сирию, Палестину и в Египет, где близ Каира они и нашли старцев-старообрядцев. Знал он и о том, что выговский старец Михаил Вышатин окончил свои дни в Палестине. Это знание и рождало строки, пронизанные ощущением русской вселенскости:

С Соловков до жгучего КаираПротянулась тропка — Божьи чётки,Проторил её Спаситель Мира,Старцев, дев и отроков подмётки.Русь течёт к Великой Пирамиде,В Вавилон, в сады Семирамиды;

Есть в избе, в сверчковой панихидеСтены Плача. Жертвенник Обиды.

О связи с дальним и прекрасным Востоком, об «Индеюшке богатой», о таинственном Беловодье, где нет власти, людьми поставленной, где правой вере простор, где свободен дух человеческий, где обретает волю и покой тот, кто войти туда достоин, — повествовалось в староверческих апокрифах, многие из которых могли и не дойти до нас — ибо не подлежали лицезрению праздных глаз, оставались глубоко под спудом, передавались лишь в руки верных — и гибли в исторических катаклизмах, а то и вовсе не записывались, передавались из уст в уста, вроде того песнопения, которым уже после революции завершил Клюев своё стихотворение в прозе «Красный конь»:

Эх ты, сердце наше — красный конь,У тебя подковы — солнце с месяцем,

Грива-масть — бурливое Онегушко,Скок — от Сарина Носа к Арарат-горе,В ухе Тур-земля с тёплой Индией,Очи — сполохи беломорские, —Ты лети-скачи, не прядай назад; —Позади кресты, кровь гвоздиная,

Впереди — Земля лебединая.

Тайные списки легенды о Беловодье в XIX веке изымались и хранились в секретных полицейских архивах… Они были и своего рода руководством для путника, что идёт к земле обетованной через зашифрованные точки маршрута.

«Маршрут, сиречь путешественник: от Москвы на Казань, от Казани до Екатеринбурга и на Тюмень, на Каменогорск, на Выбернум деревню (Барнаул. — С. К.), на Избенск (Бийск. — С. К.), вверх по реке Катуни на деревню Устьюбу, во оной спросить странноприимца Петра Кириллова.

Около их пещер множество тайных и мало подале от них снеговые горы распространяются на 300 вёрст, и снег никогда на оных горах не тает. За оными горами деревня Умоменская (Уймон. — С. К.) и в ней часовня; инок схимник Иосиф. От них есть проход Китайским государством, 44 дня ходу, через Губань, потом в Опоньское государство. Там жители имеют пребывание в пределах окияна-моря, называемое Беловодие. Там жители на островах семидесяти, некоторые из них и на 500 верстах расстоянием, а малых островов исчислить невозможно…

Бог наполняет сие место…

В том месте приходящих из России принимают первым чином: крестят совершенно в три погружения и желающих там пребыть до скончания жизни…