Николай Коперник

Между королем и капитулом вспыхнул конфликт. Коперник понимал всю никчемность и опасность спора. С сокрушением глядел он, как прахом идут долголетние усилия Луки. «Третьим радующимся» в этой истории мог быть только общий враг короля и Вармии — Орден. И действительно, Великий магистр уже начал заигрывать с новым «князем церкви» — покладистым, безвольным.

Однако Зыгмунт быстро сломил упрямство вармийских каноников. Пригрозив своим нерасположением, он вызвал депутацию капитула к себе в Петроков и здесь понудил ее принять новый порядок выборов. Королю представляется список каноников; он отбирает четыре приятные ему персоны; из этих четверых капитул и должен выбрать себе главу.

Партия охраны привилегий не хотела сдаваться, подняла протест, пожаловалась в Рим на ущемление церковных вольностей. Тем временем новый епископ успел уже вкусить прелести пребывания в Лицбаркском замке и теперь желал лишь одного— примирения с королем любой ценой. В разгаре борьбы он заявил вдруг о своем согласии с условиями петроковского договора. Это и решило исход тяжбы в Риме. Папа Юлий II договор утвердил. А Зыгмунт, оценив по достоинству дипломатическую гибкость Лузяньского, сменил гнев на милость и признал гданьчанина «приятной для себя персоной».

Все эти треволнения, несколько месяцев трепавшие нервы Коперника, улеглись. Он мог, наконец, сосредоточиться на своих работах. Покой был однако недолог.

***

— Прокаженный, прокаженный!

Улица мигом пустеет. Остается на ней одинокая понурая фигура. Человек бредет в гору. Голова обмотана тряпками. Лицо больного страшно. Кто мог бы признать в этой маске дородные черты Андрея Коперника? В полуоткрытых глазах несчастного светятся страдание, неуемная душевная и телесная мука.

В ад превратилась жизнь Николая. Он забросил все, не спит ночами, листает и листает «Розы и лилии здоровья», «Практики», «Пандекты Врачевания», ищет в них целительного лечения. Все рецепты испробованы, а Андрею хуже и хуже. Николай пишет светилам медицины в разные концы Европы, в Краков, Париж и Падую, заказывает самые замысловатые лекарства — и все тщетно.

Только сейчас постигает Николай, как кровно близок, как дорог ему брат. Когда Андрей по приезде явился на заседание капитула, испуганные собратья завопили:

— Убирайся от нас прочь! Мы задыхаемся! Мы боимся твоей прилипчивой болезни!

— Я нахожусь здесь по праву! — кричал в ответ им прокаженный.

Капитул хотел заставить Андрея убраться из Фромборка, но не соглашался сохранить за ним полную пребенду. Андрей готов был поехать в Италию, откуда только что прибыл, но не принимал, однако, предлагаемой половины пребенды.

Постыдный торг длится месяцами. Не будет, кажется, конца перебранкам, взаимным упрекам. Николай ищет доводов в пользу Андрея в церковном праве, в «Декретах» и «декреталиях». А больной ходит в собор, разносит заразу по двору, является на каждое заседание капитула. Собратьям только и остается, что согласиться на требования прокаженного.

Но тут выплывает новая история: казначей капитула требует от Андрея возврата взятых некогда тысячи двухсот венгерских дукатов.

— Верни деньги, не то уменьшим тебе пребенду!

— Негодяи, вы берете меня за горло! Деньги я истратил на лечение.

До смертного своего часа не забудет Николай ужаса этих дней. Он метался по соборному двору из домика в домик, убеждал собратьев каждого порознь, взывал к милосердию… И когда все, наконец, уладилось и несчастный Андрей собрался в дальний путь, Николай знал, что никогда уже не увидит единственного брата, товарища юности. Он знал это — и вздох сострадания вырвался из его груди, когда экипаж с покрытым по<вязками прокаженным выехал через соборные ворота на южную дорогу.

***

В первые годы жизни торунца во Фромборке отношения между крестоносцами и Польшей вступили в полосу длительного затишья, того своеобразного состояния, когда нет ни мира, ни войны. Зыгмунт занят был войнами на других границах королевства, а Ордену нехватало сил для серьезной авантюры.

О большом дипломатическом и административном опыте Коперника на время забыли. Прекратились его поездки на прусские сеймики, участие в посольствах.

После мучительной борьбы за интересы брата Коперник не мог испытывать особой дружбы к собратьям. Каноники исполнены были почтительного уважения к учености доктора Николая, врача и астронома. А Коперник, знавший всех чуть ли не С детства, oхотно лечил больных каноников, интересовался изредка их делами, но мысли его витали далеко от повседневной жизни капитула.

Был у Коперника умный и преданный друг — каноник Тидеман Гизе. Близость между ними возникла, когда Коперник жил еще в Лицбарке. Гизе был на семь лет моложе Коперника, но в зрелом возрасте это не имело уже значения. Мягкий, задушевный Тидеман стал привязанностью Николая.

К большому его огорчению, капитул направил Гизе в отдаленные свои владения — управлять Ольштыном (Алленштёйном).