Никому о нас не говори (СИ)

На нём уже синие джинсы. Они расхлябанно расстёгнуты, демонстрируя чёрные боксеры с белоснежной резинкой. Теперь Тимур не повернут ко мне спиной, и я вижу все его тату от плеча до плеча. А ещё замечаю маленькую серьгу в левой мочке уха.

Горин стоит и, вальяжно закинув руку на шкафчик, пялится на меня. Я кожей ощущаю, как он ведёт свой взгляд от моих ног и выше: бедра, руки, плечи... И он не смотрит похабно. Тимур рассматривает меня, сжавшуюся в комок на лавочке, едва прикрытую полотенцем, как зверюшку. С задумчивым, холодным интересом в глазах. И его взгляд быстро добирается до моего лица.

— Отвернись, — шепчу ему одними губами.

— С чего вдруг? — Глаза Горина испытующе смотрят в мои. — Ты рассматривала мой зад, а я хочу поглазеть на твой. Баш на баш, — уголки его крупных губ издевательски приподнимаются.

Всего секунда зрительного контакта, и сотня мелких капелек испарины покрывают мой лоб.

— Так, ребята! — Громкий хлопок двери отрезвляет всех присутствующих. В раздевалку как к себе домой заявляется преподаватель. Но сразу же застывает на месте. — Это… что такое? — он ошалело распахивает глаза. Ведь перед ним картинка из фильмов для взрослых. Четыре полуголых парня и я в одном полотенце. В растерянности препод хватает ртом воздух и густо краснеет, а потом вообще покрывается пятнами, когда видит того голого идиота, что пасётся возле меня. — Мельник! Горин! — взрывается он. — Вы чего здесь устроили… Девушка, а вы кто?

Всё. До моей истерики остались секунды. Меня колотит так, что зуб на зуб не попадает.

— Отвернитесь, — уже выкрикиваю я.

Теперь преподаватель бледнеет и отворачивается к стене. И не только он. Тимур и другие парни отводят от меня взгляды.

И я наконец срываюсь с этой чертовой лавочки. Подскакиваю на ноги, одним движением оборачиваю своё голое тело полотенцем, хватаю сумку с пола и вылетаю из своего личного ада.

Руки трясутся, ноги тоже. Я вообще трясусь вся. В нашей раздевалке натягиваю на себя вещи, путаясь то в лифчике, то в джинсах…

Всё валится из моих рук. В голове полный хаос.

Домой. Мне нужно домой. Совру что-нибудь маме, скажу, заболела, но сейчас спокойно сидеть на парах не смогу.

Я выскакиваю из спорткомплекса на широкий проспект, где всё гудит от застрявших в пробках машин, даже не накинув на себя ветровку. Прохладный порыв ветра сразу же бьёт меня по пылающим щекам и забирается под широкий край толстовки, разгоняя по животу и спине мурашки. Делаю один судорожный вдох и четко понимаю.

Ещё никто никогда меня так не унижал. В груди давит, мне хочется спрятаться. Но как бы там ни было… У скольких людей в мире могут быть одинаковые татуировки? И какова вероятность увидеть этих людей с разницей в один день?

Вчера в том подвале на ринге был сам Тимур Горин.

Ну или же я просто сошла с ума...

Глава 7

Глава 7

Тихо закрываю за собой дверь, стараясь не греметь замками, потому что бежевые лодочки аккуратно стоят на верхней полке подставки для обуви.

Мама уже дома. И обычно она после ночного дежурства отсыпается, закрывшись в нашей гостиной.

Я осторожно снимаю кеды, ветровку и на цыпочках крадусь по коридору к себе в спальню. Меньше всего хотелось бы пересекаться с мамой. Мне нужно просто побыть наедине со своим сумбуром в голове.

— Аня? — прилетает удивлённое мне в спину.

Я невольно зажмуриваюсь. Блин. До двери моей спальни осталось всего два шага!

Набрав полные лёгкие воздуха и прилепив к губам улыбку, оборачиваюсь. В домашнем халате в пёстрый горох, мама подпирает плечом дверной проём между кухней и коридором. Её руки скрещены на груди, а лицо даже не выглядит заспанным. На нём всё ещё лёгкий макияж, коротко стриженные и окрашенные в пепельный блонд волосы ни капли не растрёпаны. Похоже, мама ещё и не ложилась отдыхать после работы.

— Привет, — улыбаюсь натянуто. — А ты чего не спишь?

— Дежурство было спокойным. Не устала, — ровным тоном поясняет она, окидывая меня изучающим взглядом. — Половина одиннадцатого утра на часах. Ты почему не на парах? В четверг у тебя ведь занятия до трёх.

— Да, но мне что-то… — я неловко прочищаю горло, пряча от мамы глаза. Боже, как я не люблю врать! — Голова так разболелась, — и для правдоподобности потираю пальцами лоб и виски. — Наверное, прилягу.

Я говорю и заодно по чуть-чуть пячусь к дверям своей комнаты, чтобы побыстрее исчезнуть из-под маминого взгляда. Чем дольше она на меня смотрит, тем больше вероятность, что ею будут замечены мои припухшие глаза. По дороге домой всё же пришлось смахивать с них противные слёзы.

— Ну ложись, — тянет мама недовольно. Оно и неудивительно. Любой мой пропуск занятий не может восприниматься как-то иначе. — Как вчера посидели с Соней?

— Хорошо, — я продолжаю улыбаться и тихо двигаться в сторону своей двери.

— Вы были там одни?

Я вздыхаю. Не знаю, как Соня, но я точно была не одна. Только тебе, мама, это знать опасно.

— Конечно, — уверенно подтверждаю, косясь назад. До моей комнаты шаг.

— Просто эта девочка живёт одна на съёмной квартире, — тон мамы становится ещё строже. — Мало ли…

Я не выдерживаю и притормаживаю, закатывая глаза: