Никотин убивает…

— Если вы имеете в виду меня, Зау, — ледяным голосом сказала Гертруда, — я не имела чести рассказывать мистеру Каррингтону что-либо подобное. Но если бы уж я, паче чаяния, стала с ним обсуждать вас, я скорее поведала бы о вашем свойстве много о себе воображать. Надеюсь, мистер Каррингтон, что вы при ключах? Тогда пройдемте со мной, сюда.

Миссис Мэтьюс зябко передернула плечами.

— Боже мой, какие жуткие детали — просмотр бумаг… Я так и предчувствовала…

— Но уж во всяком случае, если у кого и есть право возражать против этого, то только у меня! — снова встряла Гарриет. — Но, впрочем, я не возражаю. С чего бы?..

В это время в дом вошел Рэндалл. Скорее всего, он расслышал последнюю реплику своей тетки, поскольку с ходу вступил в беседу:

— Ни у кого нет такого права возражать против расследования. О Господи, а что могло привести мою милую тетю Гертруду в сей дом?

— Во-первых, откуда ты знаешь, о чем мы говорили? — огрызнулась Гарриет.

— Не знаю, но думаю, что мой ответ был единственно верным, — усмехнулся Рэндалл и снова повернулся к Гертруде. — А вы, дорогая тетя, кажется, чем-то здорово обеспокоены?

— Ничем я не обеспокоена! — рявкнула Гертруда. — И к твоему сведению, у меня ничуть не меньше прав находиться здесь во время следствия; чем у тебя! И если просмотр личной переписки Грегори прольет хоть какой-то свет на причины случившегося, я должна знать об этом!

— Если уж делать исключение для вас, то надо бы рассказать об этом заодно и всей округе! — заметил Рэндалл. — Каррингтон, у вас есть ключи от дядиной комнаты. Так пойдемте туда наконец!

Тут разом заговорили все женщины, но Рэндалл, не обращая на них ни малейшего внимания, повлек Каррингтона и Ханнасайда наверх. Пока Каррингтон подбирал ключ, Ханнасайд заметил тоном человека, желающего поддержать светскую беседу:

— Жаль, что ваши леди так расстроены этим осмотром, мистер Мэтьюс. Такие вещи всегда ужасно действуют на семью…

Рэндалл поднял на него глаза.

— Как знать, в чем тут дело… У каждого в жизни есть всякие мелочи, о которых человек предпочитает не говорить.

— Какие, например?

— Трудно сказать. Мы еще не видели дядиной переписки, — усмехнулся Рэндалл.

Каррингтон наконец отомкнул дверь, и они вошли в кабинет, заставленный массивной мебелью и застланный роскошным турецким ковром. Рэндалл сразу же прошел к окну, открыл его и остался стоять там, руки в брюки, лениво наблюдая за действиями Ханнасайда. Детектив начал разбор бумаг, но ничего интересного пока не было. Счета, векселя, несколько отпечатанных на машинке писем, которые Грегори Мэтьюс отправлял в Бразилию насчет Гая, и вот… Одна коротенькая записка от Генри Лаптона, датированная тринадцатым мая!

Похоже, она была написана в спешке и начиналась круто:

"После нашей встречи на днях я хотел бы еще раз встретиться с вами, прежде чем предпринимать какие-либо действия. Надеюсь, вы хорошенько обдумали все. Хочу предупредить вас, что вы будете очень сожалеть, если вынудите меня к решительным действиям".

Ханнасайд прочел записку и уже собирался свернуть ее, когда Рэндалл вдруг двинулся с места.

— Вы не будете возражать?.. — пробормотал он, с любопытством глядя на записку.

— Она не представляет особого интереса, — коротко сказал Ханнасайд, чуть отводя руку.

— Ну раз так, тем более, почему бы мне не прочесть ее? — мягко сказал Рэндалл.

Пробежав листок глазами, он вздохнул:

— Ах, такой роковой маленький человечек!.. Какие суровые выражения!

— А вы знаете, к чему относится это письмо? — спросил у Рэндалла Ханнасайд.

— А вы? — Рэндалл улыбался.

— Думаю, что я-то знаю.

— Зачем же тогда спрашивать меня? — Рэндалл смотрел на очередной ящик, который выдвигал Каррингтон. — Какая досада, не правда ли? Кажется, дядя успел уничтожить большую часть своей самой компрометирующей корреспонденции!

В ящике было собрано множество разнообразных вещичек. Скрепки, пакетики с липучими ярлычками, солнечные очки в роговой оправе, тюбик клея, сургуч, почтовые марки, флакончик красных чернил и моток липкой ленты… Все это суперинтендант просто вывалил на стол. Ничего любопытного тут не было.

Рэндалл, взглянув на этот хлам, слегка нахмурился.

— Да, все это разочаровывает… — протянул он.

В остальных ящиках тоже не было ничего хоть мало-мальски любопытного, хоть плачь. Джилс как раз запирал последний ящик стола, когда в комнату осторожно постучали, а затем в щелочку двери робко просунулось острое личико Генри Лаптона.

— Надеюсь, я не помешаю? — спросил он. — Видите ли, дело в том, что моя жена хочет знать, что… Ну, что здесь найдено, и вообще, как идет дело… Но если мы больше не нужны, то…

Взгляд его метался от Ханнасайда к Джилсу.

— Входите, мистер Лаптон, — пригласил Ханнасайд. — В сущности, мне как раз надо задать вам пару вопросов.

Генри Лаптон, хотя и прикрыл за собой дверь, в комнату не проходил, а мялся у порога.