Никто не спасется

И все же вряд ли. Моя мать просто не могла контролировать своё тело. Её кости снова и снова перемалывали стальные жернова неизбежности. Её скручивало в узел и в мгновение распрямляло, как струну. Она остро чувствовала весь окружающий её мир. Почти, как под дозой, только избавившись от иллюзий и соприкасаясь с реальностью своими идеально голыми нервами.

Обливаясь потом и слезами, моя мать все же смогла исторгнуть слабого недоношенного младенца в объятия бескомпромиссной жизни.

А потом она умерла. И мои громкие крики не смогли разбудить её.

Я все это забыл. Забыл каждую секунду. Забыл страх и ужас того времени. Несмотря на то, что они засели в подкорке головного мозга. И в самом сердце.

Несмотря на свою отличную память, я никогда не вспомню постыдного прошлого.

Я прибавляю звук автомобильной стереосистемы, отрешаясь от всего вокруг.

В темном мире без небес

Нету солнца, нету птиц.

Вечно спит зеленый лес,

И не видно светлых лиц.

Церкви, храмы без крестов.

А на упавших куполах

Вереницы матных слов…

Отличный натюрморт получается… Или пейзаж… Не знаю, как правильно назвать подобный жанр живописи. Нашу жизнь нельзя переложить на бумагу или рассказать словами. То, что твориться внутри нас, не доступно окружающим. Нормальным людям. Каковыми они сами себя считают.

Ну а мы не такие. И нам никогда не стать «нормальными». Гнетущая нужда настолько сильно сковала нас по рукам и ногам, что её не разбить ни топором, ни электрогидравлическим буром, ни здравым смыслом.

Извините, в отличие от вас, мы слишком плохо корчили из себя добряков. И слишком мало лицемерили.

Я на месте.

Встреча с заказчиком (хотя сам он, конечно, не появится) пройдёт на заброшенном железнодорожном вокзале.

Когда-то здесь ходили поезда и работали люди. Сейчас вокзал опустел и находится в довольно-таки плачевном состоянии.

Здесь была крупная железная дорога. Но рельсы её растащили на металлолом. А шпалы так и остались гнить в земле, становясь частицами неплодородной почвы.

Все вокруг густо заросло, превратив здание железнодорожного вокзала в один из этих древних индейских храмов, затерянных среди джунглей. Такой себе склеп на тысячу мест. Отель для призраков и их воспоминаний.

Я паркуюсь чуть в стороне, чтобы машина не бросалась в глаза. И направляюсь к покосившемуся зданию. Я вынимаю пистолет из кобуры и снимаю с предохранителя.

Как и рассчитывал, я прибыл раньше оговоренного времени. Но с такими людьми, как мой заказчик, всегда нужно держать руку на пульсе. А лучше на рукоятке Кольта.

Это место не вызывает чувства безмятежности.

Дождь начинает постукивать по ржавой металлической крыше. Неясные скрипучие звуки источают зловоние угрозы. Воздух влажный и напряженный.

Внутри здания вокзала могут оказаться незваные гости, забравшиеся сюда на ночлег. Бродяги, беглые преступники, гребаные неформалы и прочие представители городской фауны… Не люблю, когда кто-то путается под ногами.

Я обхожу вокзал по кругу и осматриваю периметр. Я проверяю каждый куст и каждый темный закоулок.

После я бесшумно проникаю в здание и медленно продвигаюсь в темноте, перемежаемой полосками тусклого света, падающего из разбитых окон.

Запах сырости и плесени. Время от времени слышны завывания и стоны – это сквозняки гуляют по нутру вокзала. Изредка мне под ноги попадаются здоровенные крысы и с оглушительным писком убегают прочь.

Глаза привыкают к темноте. И я вижу стены вокруг себя. Все в подтеках и паутинах трещин. Я вижу повсюду горы мусора. Я вижу истинную безысходность, чую её носом и впитываю кожей. Безысходность, заставившую людей найти себе приют в таком малопривлекательном месте.

Атмосфера, подобная атмосфере крематория. Ну там, уже внутри печи.

Сегодня здесь – никого. Только те неясные звуки преследуют меня, куда бы я ни шёл. И капли дождя, продолжающие настырно барабанить по металлической крыше. Капли дождя размывающие наши личности и смешивающие друг с другом. Холодные тяжелые капли.

Тогда я достаю из пачки сигарету, закуриваю и терпеливо жду. Я выпускаю густую струю дыма во влажный воздух и вглядываюсь в темный горизонт.

В городе Ангелов редко удается насладиться таким умиротворением. Поэтому сейчас я упиваюсь этим миром, доселе незнакомым. Так же как миллиграммами никотина вперемешку с граммами смол.

Примерно через полчаса вдалеке начинает маячить тусклый свет фар.

Я щелчком отправляю очередную сигарету в лужу и готовлюсь к встрече. В который раз снимаю пистолет с предохранителя.

Свет фар все ближе, и я включаю габаритные огни. Тем самым обозначая свое присутствие.

Черный Роллс-Ройс Фантом не торопясь подбирается ко мне.