Ниндзя

Ямамото Канскэ спланировал огромное количество аналогичных операций, но однажды сам попался в ловушку, которая стоила ему жизни. Было это в 4-й битве при Каванакадзиме в 1561 г., когда Такэда в очередной раз сразился с Уэсуги Кэнсином. Канскэ придумал замечательный план, исполнение которого позволило бы полностью уничтожить армию Уэсуги. Ночью основные силы Такэды должны были выйти в тыл Кэнсина, но тот в предрассветном тумане по другому пути двинул свое войско в сторону лагеря Сингэна. Когда рассвело, выяснилось, что армия Уэсуги в полном составе надвигается на главную ставку Такэды, где остался лишь небольшой отряд телохранителей. В последовавшем неравном бою погиб младший брат Сингэна, Нобусигэ, и дело дошло до того, что самому Сингэну пришлось отбиваться от Кэнсина боевым веером. Канскэ в этой ситуации решил, что он один виновен в сложившемся ужасном положении. С копьем в руках он бросился в гущу врагов, положил несколько десятков самураев Уэсуги, но, в конце концов, обессилев от ран, совершил сэппуку на соседнем холме.

Другие вассалы Сингэна тоже внесли немалую лепту в совершенствование службы шпионажа. При их участии было кодифицировано несколько традиций ниндзюцу, предназначенных для подготовки разведывательных и диверсионных отрядов: Коё-рю, Нинко-рю, Каи-рю, Такэда-рю. Во всех этих школах были разработаны методы использования шпионов, переодетых в бродячих монахов или торговцев.

Особо следует отметить самураев из знаменитого рода Санада. Слава этого клана гремела в то время по всей Японии, их бойцов называли «лучшими воинами страны». Многие даймё стремились залучить их к себе на службу, но Санада были верны своему господину. Наибольших успехов Санада добились как учителя военной стратегии, но не гнушались они и черновой работы рядовых лазутчиков.

До наших дней в японском языке сохранилось слово Санада-курагэ – «Медуза Санады». Считается, что оно восходит к одному из тайных методов рода Санада. По легенде, его ниндзя отлавливали медуз особого вида, высушивали их и растирали в порошок, которым затем обрабатывали специальные иглы и «ежи»-тэцубиси, становившиеся от этого смертоносными. Иглы втыкали в землю, в корни деревьев, протянувшиеся поперек лесных троп, а тэцубиси рассыпали на пути следования противника. Попав на такое «минное поле», враги через несколько мгновений падали замертво. Поскольку этот метод применялся особенно часто, он стал «визитной карточкой» ниндзя

Санада.

Тем же составом Санада-курагэ обрабатывались и метательные лезвия-сюрикэны. Летописи сохранили описание одного случая, который прекрасно иллюстрирует применение этого страшного оружия. Когда небольшой отряд вражеских войск попробовал напасть на деревню, принадлежавшую семье Санада, их встретил настоящий град метательных стрелок и звездочек, после чего немногие оставшиеся в живых вояки принялись улепетывать во все лопатки. Оказалось, что Санада подготовили из местных крестьян отменных мастеров сюрикэндзюцу, без промаха разивших врага лезвиями, обработанными Санада-курагэ.

В родственных отношениях с Санада состояла другая семья, знаменитая своими познаниями в области искусства шпионажа и прославившаяся на службе у Такэды Сингэна – Мотидзуки (напомним, что, по легенде, школа Кога-рю была основана выходцем из этого рода). Известно, что Мотидзуки Тиёмэ, вдова Мотидзуки Моритоки, павшего в одном из сражений с армией Уэсуги при Каванакадзиме, создала уникальную шпионскую сеть из куноити – женщин-

ниндзя.

Получив скорбную весть о гибели супруга, Тиёмэ отправилась под защиту дяди мужа – Такэды Сингэна. Энергичная женщина вовсе не собиралась удаляться в монастырь, чтобы провести остаток жизни в тихом смирении, как было принято в те времена. Напротив, она решила всеми силами поддержать властные устремления воинственного Сингэна.

Поскольку род Мотидзуки издревле контролировал деятельность ямабуси и бродячих шаманок-мико

на территории провинции Синано, Тиёмэ решила организовать шпионскую сеть из тамошних мико. В деревне Нацу она создала настоящий центр по подготовке куноити. Поскольку мико не могли выходить замуж и им не разрешалось иметь детей, требовались молодые невинные девушки или совсем маленькие девочки. Поэтому Тиёмэ стала отбирать подходящих ей кандидаток из бесчисленных бездомных и беспризорных детей, покупать новорожденных девочек у разорившихся крестьянских семей. В лице наставницы-куноити девочки обретали мать, заботливую, добрую, но вместе с тем – строгую учительницу, тогда как в глазах местных жителей Тиёмэ выглядела просто добрейшей женщиной, которая обогрела теплом своего сердца десятки несчастных сироток.