Нирвана с привкусом яда

– Понимаешь, милая… – Григорий на миг потерялся в своих мыслях и чувствах и знал только одно – что он здесь, в Саратове, и сидит сейчас рядом с Аллой, и держит ее в своих объятиях. «Господи, сделай так, чтобы это не было сном…» – Я хотел сказать, что убийца обычно старается замести свои следы и, замышляя преступление, прежде всего думает о своей безопасности, чтобы труп жертвы, к примеру, долго не нашли, а если бы нашли, то лучше бы эту смерть сочли несчастным случаем, так?

– Так. – Он говорил очевидные вещи.

– Здесь же все выглядит иначе: убийца сделал все возможное, чтобы на это преступление обратили внимание… Понимаешь, все нарочно подстроили, чтобы в прокуратуре или где там… схватились за головы и ахнули: ну ничего себе?!

– Но почему-то не ахнули… И Диденко случайно наткнулся на эти фамилии… Только потому, что я приехала и начала интересоваться этой катастрофой…

– Но все же наткнулся на след Капустиной и Воробьевой в архиве… А если бы не нашел их, ты бы уже давно отнесла цветочки на могилку подружкам, да и вернулась бы домой, в Москву, ко мне… – Он поцеловал ее в макушку.

– Да, именно так все оно и было бы. Но зачем убийце обращать внимание органов на это преступление?

– Говорю же – загадка! – развел руками Григорий. – Арбуз хочешь?

Глава 30

Саратов, июль 2005 г.

Никогда еще Вилли не чувствовал себя таким разочарованным. После беседы с экспертом он плевался, как если бы вместо того, чтобы поговорить по душам с лауреатом Нобелевской премии, ему пришлось провести битый час в обществе дауна. Склонный к алкоголю эксперт, за хорошие деньги позволивший уговорить себя порыться в своем личном архиве и откопавший дело Капустиной и Воробьевой, за пузатой бутылкой «Смирновки» признался антиквару, что машину осмотрел поверхностно, он уверен был, что девчонки разбились потому, что на крутом спуске с горы не справились с управлением и, как следствие, врезались в сосну… Вилли, надеявшийся услышать дорогостоящее признание о том, что эксперта подкупили или что его заставили написать соответствующее несчастному случаю заключение под давлением или угрозами, готов был завыть с досады… Какая пошлость!

– Ты бы мог, друг, заработать на этом деле такие бабки… А ты поленился даже проверить тормоза! Да тебя убить за это мало.

Эксперт, потрепанный мужичонка, лысоватый, с испитым лицом, в потертых джинсах и выгоревшей черной рубашке, смотрел на него с удивлением.

– Неужели шланг перекусили?

– Это ты у меня, идиот, спрашиваешь! – воскликнул в сердцах Вилли. – Был у тебя единственный шанс в жизни заработать приличные деньги, да ты и его упустил… Так и жизнь пройдет мимо…

Они сидели в пивном баре неподалеку от дома, где жил эксперт, и Вилли зачем-то поил его дорогущей водкой. В тарелке поблескивала жирком пересоленная селедка.

– Ты машину-то вообще осматривал, может, заметил что интересное? Багаж какой…

– Какой багаж? Сумки с женскими тряпками, сиденье все залито кровью, повсюду битое стекло, ветки хвойные…

– Детали, детали, я тебе говорю… Что-нибудь необычное, ну?!

– Разве что грузди соленые… Такие крупные, и осколки банки… трехлитровой…

Вилли, услышав это, вдруг встал, достал стодолларовую купюру и торжественно вручил ее ошалевшему эксперту.

– Пообещай, сукин сын, что, когда тебя вызовут и спросят про багаж, ты расскажешь о грибах…

– Грибы как грибы… – Мужичонка не сводил глаз с зеленой банкноты. – Грузди, если кто спросит…

Вилли позвонил Диденко, и они встретились возле консерватории, в летнем кафе. Вилли предложил Сергею пиво, но тот отказался, объяснив, что у него много работы. Антиквар поведал ему об эксперте и обнаруженных в разбитой машине соленых груздях.

– Вы уверены, что антиквариат – ваше призвание? – улыбнулся Диденко, пораженный тем, как быстро Вилли догадался о том, где именно и каким образом была выведена из строя машина Воробьевой. – Вы, несомненно, очень способный человек, и мне бы хотелось работать с вами, – признался он искренне. – К тому же еще вы легкий на подъем… И кто бы мог подумать, глядя на вас, такого холеного и изнеженного, что вы – прирожденный сыскарь?!

– Не перехвали, Сережа. Лучше скажи мне, что ты теперь намерен делать? Заводить дело?

– Похоже на то… Но прежде хотелось бы покопаться в архиве и попытаться найти следы, ведущие в загсы, паспортные столы, понимаете? Алла знала подруг в течение пяти лет, значит, искать следует в 1998 году и раньше… Тем, настоящим Воробьевой и Капустиной, было всего семнадцать лет, когда они погибли, это случилось в 1997 году. Вот и получается, что люди, которые помогли этой парочке обзавестись паспортами умерших девчонок, могли наследить в отрезке между 1997 и 1999 годом. Я постараюсь что-нибудь выяснить…

– Думаешь, эти ангелоподобные девушки могли избавиться от того, кто им продал паспорта? – Вилли не хотелось верить, что его юная любовница Ольга Воробьева была преступницей и уж тем более убийцей какой-нибудь паспортистки или работницы загса.

– Понятия не имею. Но мне эта история все больше не нравится… Она затягивает меня и отнимает много времени…