Ниточка памяти

Я сел на балюстраду, оперся спиной о полированную розовую стену, вытащил кларнет и взял несколько грустных нот. Того, что было когда-то, больше не существовало. Погруженный в воспоминания, я начал играть "Павану для мертвой принцессы" и почувствовал безысходную ностальгию по славе, которая так ко мне и не пришла…

Я закончил играть и, услышав в тишине какой-то звук, поднял голову. Из тени вышли четверо высоких мужчин в серых плащах и направились ко мне.

Я уронил кларнет, вскочил на ноги и попытался было отступить, но уперся спиной в балюстраду. Четверка растянулась, охватывая меня с боков. Возглавлявший их человек поиграл короткой дубинкой весьма угрожающего вида и заговорил со мной… на непонятном языке. Я растерянно захлопал ресницами, пытаясь придумать в ответ что-нибудь остроумное.

Он щелкнул пальцами — двое других подошли и схватили меня за руки. Сжав кулаки я попытался вырваться, но тут же успокоился: ведь я был всего-навсего туристом по имени Дргон. К сожалению, я еще не успел разжать кулак, их старший взмахнул дубинкой и врезал мне по предплечью. Я закричал, попытался отскочить назад, но обнаружил, что меня держат. Рука онемела до самого плеча. Я попытался пустить в ход ноги, но быстро пожалел и об этом: под плащами у них оказались доспехи. Обладатель дубинки что-то буркнул и указал на кошку…

Мне пора было образумиться. Я расслабился и стал уговаривать свое alter ego выйти на авансцену. Я прислушался к ритму речи — то был валлонианский язык, сильно искаженный временем, но все-таки достаточно понятный.

— …музыкант будет Властителем! — произнес один из них.

Взрыв смеха.

— Ты чей, волынщик? Под чьими знаменами?

Я немыслимо изогнул язык и попытался воспроизвести те звуки, которые они издавали. Их речь казалась мне грубым коверканьем привычного мне валлонианского языка. С грехом пополам мне удалось выдавить:

— Я… гражданин… Валлона.

— Беспризорный пес? — Их старший поиграл дубинкой, бросив на меня свирепый взгляд.

— Я долго… путешествовал, — произнес я, заикаясь. — И прошу… памятки… и еще… жилье.

— Будет тебе жилье, — усмехнулся он. — В Рат-Галлионе, в бараке для челяди.

По его знаку на моих запястьях защелкнулись наручники.

Он повернулся и неслышно пошел вперед. Остальные последовали за ним, толкая меня перед собой. Оглянувшись через плечо, я заметил, как за балюстрадой мелькнул и пропал хвост моей кошки. Снаружи на лужайке нас ожидал какой-то длинный серый аппарат. Они затолкали меня на заднее сиденье и уселись сами. Аппарат поднялся вверх и домчался по воздуху над пологами холмами, позволив мне в последний раз взглянуть на шпили Охк-Хамилота.

Во время нашей возни я потерял где-то свой плащ и сейчас дрожал от холода. Я прислушался к разговору своих конвойных, но от того, что я услышал, мне лучше не стало. Соединяющая наручники цепочка непрерывно звякала между запястьями. Я понял, что с этого момента мне придется часто слышать подобную музыку. Совсем недавно у меня было идеалистическое желание влиться в новый мир, найти свое место в его обществе. И вот я нашел себе такое место, с гарантированной занятостью.

Я стал рабом.

ГЛАВА XIV

Той ночью в Рат-Галлионе был пир. Я торопливо глотал на кухне свой суп, мысленно повторяя те мелодии, которые мне предстояло сегодня исполнять. Я жил в Имении всего несколько недель, но уже успел стать любимым волынщиком Властителя Гоупа. Если так пойдет и дальше, то скоро у меня будет отдельная клеть в бараке для рабов.

Ко мне подошел кондитер Сайм.

— Сыграй нам что-нибудь веселое, Дргон, — попросил он, — а я дам тебе за это горшок сахарной глазури.

— С радостью, добрый Сайм, — согласился я.

Я доел суп и вытащил кларнет. Я перепробовал здесь с полдюжины странных инструментов, но этот нравился мне больше всех.

— Что вы желаете?

— Одну из этих чужеземных мелодий, которые ты выучил во время своих дальних странствий, — подал голос Кагу, телохранитель.

Я заиграл "Польку у бочонка пива", а когда закончил, все принялись стучать по столу и одобрительно кричать, а я получил свой горшок сладостей.

Сайм стоял рядом и наблюдая, как я выскребаю остатки глазури.

— А почему ты не претендуешь на место Первого Волынщика, Дргон? — спросил он. — Все в восторге от твоей музыки. Ты мог бы стать свободным гражданином и сидеть с нами в кухне почти как равный.

Я выскреб начисто горшок, отставил его в сторону и облизал пальцы:

— Я бы с радостью стал равным такому кондитеру, как вы, добрый Сайм. Но что может сделать раб-волынщик?

Сайм подмигнул мне:

— Ты можешь бросить вызов Первому Волынщику.

Никто не посмеет отрицать, что ты превосходишь его во всем, кроме титула. За исход Суда нечего беспокоиться: ты победишь с триумфом. — Он обвел взглядом кухонную прислугу. — Не так ли, добрые люди?

— Ручаюсь за это, — сказал повар-супник. — А если проиграешь, причитающиеся тебе плети беру на себя.

— Вы слишком отзывчивы ко мне, добрые люди, — сказал я. — Но как я могу претендовать на место другого?

Сайм замахал руками: