Ницше

Ницше воспитывался в Наумбурге, среди «святых женщин»: матери, бабушки по материнской линии, младшей сестры и двух чудаковатых старых дев, его теток. Похоже, это повлияло на отношение Ницше к женщинам в будущем. В тринадцать лет он стал учиться в знаменитой гимназии Пфорта, одной из лучших закрытых школ в Германии. Столь благочестивое воспитание и избалованность сильно повлияли на Ницше (не зря его называли «маленьким пастором») со всеми вытекающими последствиями. Но это был настолько блестящий ум, что в конце концов он неизбежно стал мыслить самостоятельно. В восемнадцать лет Ницше начал сомневаться в своей вере. Проницательный мыслитель разглядел квадратные колышки в круглых отверстиях окружающего мира. Характерно, что эти мысли появились у него, когда он был в полной изоляции. В течение всей жизни на идеи философа влияло очень мало живых людей (да и умерших тоже).

В девятнадцать лет Ницше поступил в Боннский университет, чтобы изучать богословие и классическую филологию, рассчитывая стать пастором. Будущее Фридриха на годы вперед было расписано «святыми женщинами», но у него уже появилось бессознательное стремление к мятежу, и характер его изменился. Оказавшись в Бонне, одинокий школяр неожиданно превратился в общительного студента. Он нашел веселую компанию, пьянствовал с друзьями и раз даже дрался на дуэли (обычная стычка, которая закончилась, едва он получил почетную рану – небольшую отметину на носу, которую позднее скрыла дужка очков). То был лишь неизбежный этап жизни. Именно тогда Ницше решил, что «Бог умер». (Кстати, эту фразу, которую всегда связывают с Ницше и его философией, впервые произнес Гегель за два десятилетия до рождения Ницше.) Приехав домой на каникулы, он отказался от причастия и объявил, что ноги его в церкви больше не будет. На следующий год он решил перебраться в Лейпцигский университет, где отказался от богословия и сосредоточился на классической филологии.

В Лейпциг Ницше приехал в октябре 1865 г. В том же месяце ему исполнился 21 год. Примерно тогда же произошли два события, которым было суждено изменить его жизнь. Во время экскурсии в Кёльн он посетил бордель. Если верить Ницше, визит был случайным. Оказавшись в городе, он попросил уличного носильщика отвести его в какой-нибудь ресторан, тот же привел его в публичный дом. Вот что Ницше позже рассказывал своему другу: «Я сразу оказался окруженным полудюжиной видений в мишуре и прозрачной ткани, выжидающе уставившихся на меня. На короткое мгновение я потерял дар речи. Потом я инстинктивно обратился к единственному одухотворенному предмету, бывшему там: пианино. Я сыграл несколько аккордов, что избавило меня от паралича, и убежал».

Разумеется, мы располагаем лишь свидетельством Ницше об этом сомнительном эпизоде. Было ли это посещение борделя случайным и ласкал ли Ницше только клавиши пианино, сказать невозможно. Почти наверняка он в то время еще был девственником – чрезвычайно пылким, но по-житейски неопытным и неловким молодым человеком. (Что не мешало ему высказываться на подобные темы. Несмотря на свой сексуальный статус, он уверенно сообщил одному другу, что для удовлетворения ему нужны сразу три женщины.)

Поразмыслив, Ницше, должно быть, решил, что его привлекает не только пианино. Он снова отправился в бордель, а вернувшись в Лейпциг, почти наверняка несколько раз посетил подобные заведения. Вскоре после этого Ницше обнаружил, что подцепил болезнь. Лечивший его врач не сказал, что у него сифилис (в те времена это было неизлечимо, и о таком диагнозе не сообщали). Но как бы то ни было, в результате этого инцидента Ницше, судя по всему, стал воздерживаться от сексуальных отношений с женщинами. Однако всю жизнь в своих трудах он бросал шокирующие, разоблачающие самого автора замечания о них: «Ты идешь к женщинам? Не забудь плетку!»[3] (Хотя, возможно, лейпцигский бордель был такого сорта, что Ницше полагал разумным, идя туда, подготовиться к драке.)

Второй судьбоносный случай произошел, когда он зашел в лавку букиниста и обнаружил «Мир как воля и представление» Шопенгауэра. «Я взял в руки незнакомую книгу и стал перелистывать страницу за страницей. Не знаю, что за демон нашептывал мне в уши: «Возьми эту книгу домой». И вот, нарушив свой принцип никогда не покупать книги сразу, я так и поступил. Очутившись дома, я забился в угол дивана со своим новым сокровищем и позволил этому динамичному мрачному гению трудиться над моим разумом… Я обнаружил, что гляжу в зеркало, которое отражало мир, жизнь и мою собственную натуру в ужасающем величии… И тут я увидел болезнь и здоровье, изгнание и убежище, Ад и Рай».