Нью-Йоркские Чайки

Фильм посвящен драматургам и поэтам, в разное время проживавшим в одном из красивейших и загадочных районов города – Бруклин Хайтс. Осип по крохам собирал материалы о местах, где четыре мастера – Уолт Уитмен, Юджин О`Нил, Артур Миллер и Иосиф Бродский – жили, где любили и умирали. Замысел был таков – показать связь места и времени, и как это влияло на их творчество. Осип пытался проследить и угадать, где рождались сцены их будущих пьес и поэм, как пейзажи, архитектура старого города создавала особую атмосферу, и почему именно это место в Нью-Йорке всегда привлекало писателей.   

Фильм вряд ли получил бы такое признание, поскольку уж слишком сильно в нем просматривался «классический русский почерк, с его тягой к философичности и смысловой перегруженности», если бы не находка Осипа, поместившего в картину в качестве литературного гида Джека, что называется, типичного американца. Театральный, безумно талантливый молодой актер Ник Чед, сыгравший роль Джека (кстати, он был единственный, кто в их съемочной группе получал деньги), вдохнул в русскую картину американский дух.

Актерский дар Ника имел редкое сочетание комического и трагического, позволяя ему легко менять амплуа и постоянно держать зрителя в напряжении. Одетый в стиле ретро: в костюм-тройку, с галстуком и в шляпе, с бутылкой пива и сигарой в зубах, исполненный обаяния Джек разгуливал по улицам Бруклин Хайтс и непринужденно рассказывал разные истории из жизни литераторов, вдохновенно читал отрывки из их сочинений. Неожиданно нырял в какой-то храм или в бар и перевоплощался то в Уитмена, то в О`Нила, – и призраки великих оживали...

В своем интервью, отвечая на вопрос, как это ему, иммигранту из России, удалось так живо и тонко уловить поэтику чужой культуры в фактически чужом для него месте, Осип замысловато ответил, что, дескать,  район Бруклин Хайтс ему напоминает некоторые места в Петербурге, где он чувствовал присутствие и даже иногда видел на улицах давно ушедших писателей. «Эти города – Петербург и Нью-Йорк – несмотря на все внешние различия, внутренне очень схожи. В их жизни сквозит некая глубокая меланхолия, поэтика упадка. Обычный человек в таком месте себя чувствует некомфортно. Но почему-то на такой заболоченной почве, в этом сыром, туманном воздухе произрастает настоящее искусство. Неспроста же один из героев моего фильма, поэт Иосиф Бродский, – коренной петербуржец... За настоящее искусство писатели всегда платили своей кровью, будь то в России или в Америке, мой фильм и об этом тоже».      

Конечно, нью-йоркский фестиваль Независимого кино – не Канны и не Оскар. Но это серьезная заявка, сулящая творческие возможности и перспективы.

После недолгого звездного периода – с хвалебными рецензиями в прессе, позолоченной крохотной статуэткой и 10 тысячами долларов – нужно было отдохнуть, восстановиться, все осмыслить и решить, в каком направлении двигаться дальше.

Да, он был счастлив, как бывает счастлив художник, создавший произведение, которое оценили.  

А тут еще ателье, где Тоня работала менеджером, из-за сокращения заказов на лето закрылось. Словом, все шло к тому, чтобы провести лето в Sea Gate. И для Арсюши лучшего отдыха не придумать.

Глава 2

Шестилетний Арсений спал тревожно, ворочался и часто просыпался. Вот снова проснулся, сел на кровати, недоуменно глядя перед собой.

Свет фонаря у дома проникал сквозь окошко в комнату, где повсюду валялись пластиковые фигурки борцов, машинки, плюшевый леопард. Мама была против леопарда, она вообще леопарда не любит, говорит, что он собирает пыль, и сразу предупредила, что на пляж «он с нами ходить не будет, он боится воды, и там ему делать нечего». Но Арсюша и не собирался брать леопарда на пляж, он уже достаточно взрослый, понимает, что можно, а что нет. Завтра на пляж он возьмет только самое необходимое: ласты, маску, карточки «Покемон», летающего змея, акулу, мяч и... леопарда, если мама не заметит. Хорошо бы взять на пляж и лэптоп, но о таком Арсюша-реалист даже не мечтает.  

Он огляделся вокруг, увидел на полу знакомый хвост. Наклонился, потянул за хвост – и через миг друг-леопард лежал с ним рядом на подушке.   

Думал Арсюша о маме: она строгая, постоянно требует от него красиво писать буквы, правильно держать карандаш и заниматься математикой. Проверяет все его домашние задания. Еще мама любит слушать классическую музыку и листать журналы мод. За этими занятиями она всегда спокойна и задумчиво хороша. А иногда она берет в руки книжицу в кожаном черном переплете с золотистым затертым крестом, подходит к иконе на стене, крестится и начинает вполголоса молиться. Порой отрывает глаза от книги и смотрит на икону, где изображен бородатый старик в пещере и черная умная ворона на камне. Мама осеняет себя крестным знамением, что-то шепчет, будто выпрашивает чего-то у того старика. Иногда тихонько вытирает глаза, и тогда Арсюше становится ее жалко.