Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи, составленное Артуром Пенденнисом, эсквайром (книга 1)

Выпив кофе в Греческой кофейне, мы отправляемся гурьбой в натурный класс, а потом те, кто вхож в общество, переодеваются и едут на званые чаи, точь-в-точь, как если бы жили в Лондоне. У тех, кто не принадлежит к высшему свету, тоже хватает своих развлечений, и притом куда более приятных, нежели эти чаепития. Раз в неделю мы ужинаем у Джека Проббкинса; он угощает нас сардинами, ветчиной и марсалой из бочонка, что стоит у него в углу. Ваш покорный слуга принимает по четвергам, тогда же, когда и леди Фитч; и я льщу себя мыслью, что некоторые лондонские дэнди, которые проводят тут зиму, предпочитают наши сигары и скромные напитки чаям леди Фитч и фортепьянным экзерсисам ее дочери.

Что такое я читал в "Галиньяни" про лорда К. и некое дело чести в Баден-Бадене? Неужели это с нашим милым, добрым и веселым Кью кто-то повздорил? Я знаю тех, кто будет огорчен больше моего, если с этим лучшим из людей что-нибудь случится. Близкий друг лорда Кью, обычно именуемый Джеком Белсайзом, которого: мы прихватили с собой в Бадене, пересек с нами Швейцарию и остался в Милане. Я узнал из газет, что скончался его старший брат, так что скоро наш бедный Джек будет важной птицей. Как жаль, что это не случилось немного раньше, раз уж было так суждено. Значит, любезный мой братец, Барнс Ньюком, эсквайр, женился-таки на леди Кларе Пуллярд! Поздравляю ее с таким супругом. Все мои сведения об этом семействе почерпнуты из газеты. Напиши мне о них, если случится с ними встретиться. Мы очень приятно провели с ними время в Бадене. Вероятно, происшествие с Кью отодвинет его женитьбу на мисс Ньюком. Они ведь, знаешь, давным-давно помолвлены. И… прошу тебя, черкни мне несколько слов про Лондон. Пожалуй, мне лучше остаться здесь и поработать зиму-другую. Джей Джей написал замечательную картину. А если я пришлю домой две-три своих, ты дашь о них отзыв в "Пэл-Мэл" — по старой дружбе и ради любящего тебя

Клайва Ньюкома".

Глава XXXVI,

в которой мосье де Флорак получает новый титул

Как ни склонна была герцогиня Д'Иври превозносить и восхвалять свое поведение в деле, столь печально окончившемся для бедного лорда Кью, как ни пыталась изобразить из себя миротворицу, престарелый герцог, ее супруг, был, как выяснилось, отнюдь не в восторге от действий жены и даже выразил ей свое глубочайшее порицание. Как раз тогда мисс О'Грэди, компаньонка ее светлости и наставница ее маленькой дочки, сложила свои полномочия в доме Д'Иври; вполне возможно, что под наплывом горьких чувств наша ирландка, располагавшая таким доверием семьи, разгласила кое-какие сведения, неблагоприятные для ее патронессы, и тем самым восстановила герцога против жены. Между Флораком и герцогиней тоже произошел полный разрыв и шла открытая война. Виконт был одним из секундантов Кью в недавней его дуэли с гасконцем. Когда его благородный доверитель пал, он даже потребовал себе пистолетов и предложил Кастийону стреляться; и, хотя вторая дуэль была, к счастью, предотвращена как ненужное кровопролитие, мосье де Флорак отныне без колебания яростно обличал повсюду зачинщицу и вдохновительницу этой постыдной ссоры. Он клялся, что ее светлость так же верно сразила le petit Kio [194]

, как если бы сама нацелила ему в грудь пистолет. Он называл свою родственницу убийцей, отравительницей, мадам де Бринвилье и невесть как еще, сетуя на то, что миновало доброе старое время и нет нынче Chambre Ardente [195], чтобы судить герцогиню, и колеса или дыбы, чтоб наказать ее по заслугам.

Биографу Ньюкомов (хоть он и располагает всеми нужными сведениями} нет надобности рассказывать здесь о тех делах герцогини, которые не имеют отношения к нашему почтенному английскому семейству. Когда герцог увез супругу в деревню, Флорак решительно объявил, что жить с ней старику опасно, и говорил своим приятелям в "Жокей-клубе" и на Бульварах: "Ma parole d'honner, cette femme le tera!" [196] нет надобности рассказывать здесь о тех делах герцогини, которые не имеют отношения к нашему почтенному английскому семейству. Когда герцог увез супругу в деревню, Флорак решительно объявил, что жить с ней старику опасно, и говорил своим приятелям в "Жокей-клубе" и на Бульварах: "Ma parole d'honner, cette femme le tera!" [197]