Нюма, Самвел и собачка Точка

Произошедшее уже не представлялось Самвелу реальностью. И, слава богу, все обошлось. Утром он положил в карман нож, с искренним желанием, чтобы нож ему не понадобился. И забыл о ноже до момента, когда в сознание ворвалось презрение того сукиного сына. Какие-то черные силы на мгновение перенесли его во двор далекого музыкального училища в остервенелую толпу. Казалось, еще вчера они были обыкновенными детьми со своими скрипками и нотами. Что с ними стряслось?! Обезумев от ненависти, они гоняли несчастного старика-армянина по двору, швыряя в него свои сумки, крича всякую мерзость. Даже когда он упал, когда не мог шевельнуться от боли в спине, они стояли над ним и плевали, стараясь попасть в лицо…

«И вправду, он бы смог», — подумал Нюма, вспомнив облик своего соседа в тот момент и вымазанную кровью рожу парня в распахнутой дубленке…

Прежде чем выйти «на дело» к скупочному пункту на Большой Разночинной, соседи-компаньоны два дня топтались среди барыг на Сытном рынке, чьи вольные ряды окольцовывали рыночную площадь. Захватывая даже территорию перед театром им. Ленинского комсомола. Люди стояли плотно, плечом к плечу, держа в руках свой товар. Чего только не продавали! От давно забытых ниток-мулине до старых унитазов со ржавыми потёками воды. Были и съестные продукты — сало в промокших газетах, вяленая рыба на шпагатах, сгущенное молоко в банках… Однако компаньонов привлекали предметы искусства. А изящный кулон — аист из кости на изумрудном фоне — был чуть ли не куплен. И недорого. Но Самвел передумал. Решил, что слишком дешево, наверняка ширпотреб. Словом, нервы старики себе потрепали. И Нюма не раз ругал себя за согласие участвовать в этом гешефте. Да и Самвел сник. Он уже столкнулся со сложностями, когда сам заглядывал в антикварные магазины. В одном из них, на Пушкарской, его даже обнадежили, пообещали «иметь в виду». Но когда пришел узнать, как обстоит дело, продавец был с ним немногословен и сух. Самвел чувствовал, что продавца настораживает его «кавказская внешность», боится, что Самвел его облапошит. Тогда зачем обещал?! Самвел не сдержался, поскандалил и покинул магазин, проклиная племянника Сережку. С твердым намерением выйти из «бизнэса». Но, поостыв, вновь испытывал искушение, видно, в душе он был азартным человеком. Да и деньги не помешают, деньги еще никому не мешали…

Так, ни с чем, они и возвращались с толчка…

Идея отслеживать людей, желающих продать ценные вещи через скупочные пункты, пришла в голову Нюмы. Самвел ее одобрил. Действительно, как им, не понимающим ценности предмета, избежать ошибок? Необходимо положиться на мнение специалиста. А привлекать к «бизнэсу» третьего партнера невыгодно, да и опасно. Дело, хоть и не противозаконное, но все равно на грани криминала. Особенно, когда встанет вопрос о пересылке товара за океан. Мало ли кем окажется посредник из Эстонии. Так что третий компаньон им не нужен…

Обошлись же они без советчика вчера, с дамочкой, у которой откупили оцененную в скупке майолику «Игра в кости». Хотя Самвел потом сомневался — не обманула ли их дама, не назвала ли завышенную цену против той, что означил оценщик? Тут еще Нюма подзудел своим сомнением: «А что, если вообще той даме указали на дверь? Мы же не знаем!» Тут Самвел в ярости обрушился на соседа. Почему он все не продумал, а еще — еврей. В свою очередь Нюма обвинил соседа в антисемитизме и ушел к себе, хлопнув дверью. Точка носилась от комнаты к комнате с лаем, стараясь помирить стариков. И ей это удалось. Самвел постучал в стенку и прокричал, что сегодня очередь Нюмы кормить собачку. Потом вышел на кухню и сказал, что Нюма его не так понял. Что он имел в виду не то, что Гитлер, а, наоборот, что евреи каждый вопрос взвешивают как в аптеке. Поэтому у них такое великое государство, несмотря на то, что размером с носовой платок. Похвала государству Израиль не могла оставить равнодушным сердце Нюмы. И он предложил посетить в понедельник антикварный магазин, оценить майолику «Игра в кости». Для успокоения души.

— Не забыл? Завтра понедельник, — произнес Самвел.

— Ну и что? — Нюма натянул поводок, отгоняя Точку от какой-то дряни.

— Как «что»? — Самвел возмущенно остановился. — Ты собирался пойти, оценить «Игру в кости». Забыл?

«Вот, пожалуйста, — раздраженно подумала Точка, — о нужном Нюмка забывает. Сейчас они опять разругаются. Только и знай их мирить… Будет так продолжаться — сбегу, Нюмкина манная каша у меня из ушей лезет. Старый хрен почему-то решил, что я люблю манную кашу… Лишь бы не мешал мне вынюхивать… Как говорится между собаками: „Сам не гам, и другим не дам!“ Сбегу и все. Другие собаки живут, и я выживу».

Точка про себя хорохорилась, но всерьез так не думала. Всерьез она думала о том, что может отдать свою коротенькую жизнь за этих двух чудаков, одиноких и неприкаянных…