Нюрнберг. Скамья подсудимых

ЛОРЕНС: Жизнь продолжается. Всё ещё впереди!

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Что было дальше? Я хочу знать. Я должна знать!

ДЖЕКСОН: В четвёртом часу утра гробы погрузили на грузовики, накрыли брезентом и под конвоем повезли на окраину Мюнхена, в крематорий. Репортёры решили ехать следом, но им пригрозили пулеметом. Охрану меняли четыре раза, как и маршрут. С рассветом въехали в Мюнхен.

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Что дальше?

РУДЕНКО: Работникам крематория сказали, что привезли трупы четырнадцати американских солдат. Трупов было одиннадцать, но здесь ими никто не интересовался. Трупы ещё раз проверили, не подменили ли их по дороге. Кремация продолжалась до вечера.

ШМАГЛЕВСКАЯ: Господи!..

РОЙЗМАН

(молится). Господь, на тебя полагаюсь! Сказала душа моя: «Нет у меня иного блага — только от тебя». Пусть умножатся страдания тех, кто спешит к безбожию, не произнесу имена их устами своими…

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Разве они — люди?

ШМАГЛЕВСКАЯ: Генералы, маршалы, министры, политики, финансисты…

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Я читала в газетах…

РОЙЗМАН: Почему, Господь, стоишь ты вдали, закрываешь глаза во времена бедствий, войн, убийств ужасных?

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Я читала в газетах — их пепел развеяли с самолёта.

ШМАГЛЕВСКАЯ: А я не могу читать. Я спать не могу. Жить не могу!

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ:

Хочу ли я жить после этого?

ШМАГЛЕВСКАЯ: Надо жить! Надо!..

РОЙЗМАН: Желание смиренных услышь, Господи! Суди нас! Каждого суди, чтобы не был больше тираном человек земной! Услышь нас, Господи!..

Занавес.