Нюрнбергский процесс, том 8 (1999)

Очень вероятно, что процесс воссоединения всех крупных групп немецкого населения в центре Европы — я имею в виду создание протектората Богемия и Моравия и разрешение вопроса о Данцигском коридоре — окончился бы удачно, если бы под конец на основании прежних успехов не были бы слишком уже превышены революционные темпы и методы...

Здесь говорили о выражении «жизненное пространство». Я уверен, что это понятие никогда бы не стало политической программой, если бы после первой мировой войны вместо того, чтобы экономически душить Германию, ей предоставили бы возможность вновь выступать на мировых рынках. Систематическое отстранение Германии от сырьевых баз мира якобы в интересах безопасности, усиливало стремление к автаркии и поискам выхода из экономической блокады. При создавшемся тяжелом экономическом положении крик о жизненном пространстве пал на плодородную почву.

Сталин прав, когда он говорит:

«Было бы неверно думать, что вторая мировая война возникла случайно или как следствие ошибок тех или иных государственных деятелей, хотя эти ошибки, без сомнения, делались. В действительности, война возникла как неизбежный результат развития международных экономических и политических сил на основе современного монополистического капитализма».

Раньше война рассматривалась как международное преступление. Это отметила, в частности, восьмая Ассамблея Лиги Наций в 1927 году. Однако, как мне представляется, преступление надо понимать не в юридическом конкретном смысле этого слова, а как выражение пожелания избежать в будущем катастроф в масштабах первой мировой войны.

Как должен был признать господин представитель обвинения от Великобритании, все иные попытки заклеймить войну, попытки, имевшие место в период с первой по вторую мировую войну, остались проектами, потому что практическая политика не могла следовать этим моральным постулатам.

Из всех этих попыток — а их было немало — ясно, что трудность юридического определения агрессивной войны заключается в том, что невозможно охватить политические события, включающие в себя целый ряд компонентов, юридическим понятием, которое могло бы соответствовать многогранной жизни.

Неудачи в формулировке приемлемого определения агрессора привели к тому, что вместо выработки общих признаков, применимых в каждом отдельном случае, эту задачу перепоручили органу, стоящему над заинтересованными сторонами.

Возникла новая трудность в этой проблеме: что предпринимать против агрессора.

До того как предприняли попытку разработать определение понятия агрессии и те меры, которые должны быть применены в отношении агрессора, решающим в обязательствах отдельных стран не прибегать к войне было образование политических союзов. Чтобы улучшить неудовлетворительное анархическое положение, Соединенные Штаты в ряде договоров, заключенных при статс-секретаре Бриане, взяли на себя инициативу установления сроков «перемирия». Эти сроки должны были оттянуть возможные конфликты и утихомирить страсти.

Устав Лиги Наций использовал эту точку зрения, но пошел в этом отношении дальше, установив, что следует провести расследование, в результате которого было бы определено, допустима или недопустима война.

Это решение должно было установить, разрешена или не разрешена война по Уставу Лиги Наций. Целью этого упорядоченного расследования было ударить по нарушителю международного порядка. Однако понятие «нарушитель» не должно было обязательно означать понятие «агрессор». То государство, которое начинало войну, сообразуясь с решением органов Лиги Наций, действовало дозволенным образом, причем даже в том случае, если оно первым начинало военные действия и таким образом превращалось в агрессивную сторону с военной точки зрения.

Следовательно, выяснилось, что разграничение таких понятий, как «агрессор» и «подвергающийся агрессии», было еще недостаточно для того, чтобы справедливо упорядочить международные отношения.