Нюрнбергский процесс, том 8 (1999)

В отношении Папена французы высказывались за его виновность по II разделу, в частности, за его активное участие в подготовке и осуществлении аншлюса. Именно он помог Гитлеру прийти к власти, пользуясь своими связями с Гинденбургом. Папен до конца оставался верен нацистскому режиму, в то время как Шахт принял участие в заговоре против Гитлера. Американцы же вновь высказались за оправдание подсудимого, исполнявшего якобы Лишь свой служебный долг и в Австрии, и в Турции. По их мнению, сам аншлюс был осуществлен мирным путем, и поэтому за него нельзя привлечь к уголовной ответственности. Лоренс согласился с Паркером и Биддлом и, хотя счел, что аншлюс был стратегически связан с агрессивной войной, тем не менее указал, что к моменту его осуществления Папен уже находился в отставке и, следовательно, не несет за него ответственность. Роль посла в Анкаре не может быть основанием для его осуждения, полагал английский судья. Никитченко и Волчков настаивали на признании Папена виновным по всем разделам Обвинительного заключения.

Что касается Фриче, французские и советские судьи считали, что пропаганда имела огромное значение в гитлеровской Германии и Фриче как один из ее руководителей своими действиями подстрекал к совершению массовых злодеяний. Другие же члены МВТ считали, что он был мелкой сошкой и оказался на скамье подсудимых лишь потому, что Геббельса уже не было в живых. К тому же в их странах декларировалась свобода любой пропаганды, и они опасались, что осуждение Фриче будет воспринято там негативно.

Биддл и Паркер выступали за оправдание и Деница, но здесь их не поддержал никто из членов МВТ.

Советские судьи настаивали на повешении большинства подсудимых, но отнюдь не всех, вопреки утверждениям многих зарубежных авторов. Применительно к Деницу, Папену и Фриче предлагалось тюремное заключение сроком на 10 лет, а к Шахту и Функу — пожизненное заключение.

Советские судьи настаивали на казни через 8 дней после вынесения приговора, их коллеги — через месяц. Было принято компромиссное решение: через 15 дней.

К 30 сентября 1946 г. Международный военный трибунал закончил свою работу: исторический приговор был составлен и подписан. В 10 часов утра в забитом до отказа зале Дворца юстиции в полнейшей тишине судьи приступили к оглашению приговора. Он был настолько обширным, что потребовалось два дня, чтобы, сменяя друг друга, члены МВТ и их заместители смогли зачитать его полностью. Присутствовавшие на Суде вслушивались в каждое слово, ведь это было новое слово в международных отношениях, в международном праве. Шаг за шагом проследил Международный военный трибунал кровавый путь нацизма, высветил историю планирования, подготовки и развязывания агрессивных войн против народов Европы, осуществление геноцида против еврейского, славянских и других народов, выявил человеконенавистническую сущность германского фашизма, изобличил преступный характер идеологических и политических установок гитлеризма, показал бездонную нравственную пропасть, в которую низвергает фашизм одурманенную им человеческую личность.

1 октября на последнем, 403-м, заседании председателем Трибунала каждому обвиняемому в отдельности был объявлен приговор. Суд народов приговорил Геринга, Риббентропа, Кейтеля, Розенберга, Франка, Фрика, Штрейхера, Заукеля, Иодля, Зейсс-Инкварта, Кальтенбруннера и Бормана (последнего заочно) к смертной казни через повешение; Гесса, Редера и Функа — к пожизненному заключению; Шираха и Шпеера — к 20 годам, Нейрата — к 15 годам и Деница — к 10 годам тюремного заключения. Подсудимые Шахт, Папен и Фриче были оправданы и освобождены из-под стражи. Трибунал признал преступными организациями руководящий состав национал-социалистской партии, СС, СД и гестапо. Однако он отказался объявить преступными организациями гитлеровское правительство, верховное командование и генштаб вермахта, а также СА.

Оправдание Шахта, Папена и Фриче, сохранение жизни Гессу, отказ от признания германского правительства, верховного командования и генштаба вермахта преступными организациями побудили И.Т. Никитченко выступить с особым мнением, которое было согласовано заранее с Москвой[18].

Хотя приговор Международного военного трибунала не полностью удовлетворил советское руководство, общие итоги процесса оценивались им достаточно высоко.