Ньювейв

Там-то мы и познакомились с Лешей Герулайтисом, который занимался йогой и вставал на голову во время разминок. Мы успешно выступали с «водолазами», брали первые места на конкурсах. Было множество поездок от ДК, помню, в поселок Мегион, где-то под Тюменью, в каком-то Доме Колхозника, где переодеваться приходилось прямо за печкой на сцене. Сцены как таковой не было, это была какая-то столовка, и люди сидели там, пили пиво с рыбой, а мы выступали и несли им в эту столовую искусство. На улице было минус тридцать. Но прием был радушный, а мы погружали их в свое состояние. Мы добирались до этого места на маршрутке несколько часов, и что меня удивило больше всего, так это то, что люди в поселке живут в ангарах. Такие металлические полукруглые конструкции, а внутри коридор и обычные квартиры. С коврами, диванами… Очень поразило. В те комсомольские времена было много банкетов с самодеятельными артистами, а потом начались туры.

Мы ездили вместе с Глызиным и группой «Комбинация», которая только появилась. Много городов, гостиниц, поселок Протвино помню, по другим историям – это мы каким-то образом попали в «Первый дубль» от Мосфильма… Это случилось с помощью отца Кости Михайлова, актера Александра Михайлова, который играл в фильме «Любовь и голуби». Там мы катались с артистами Мосфильма по творческим вечерам. Платились какие-то смешные деньги, мы получали по четыре рубля, при том, что артисты цирка – семь. А под эгидой Гнеушева всё вообще делалось бесплатно, ради тусовки.

В перестроечный период в глазах людей появился огонек, какие-то надежды, одежда стала поярче. Профессионалы от брейка ездили и зарабатывали, а мы к рубежу девяностых все оставались в статусе любителей и уличной тусовки. Streetstep'ы. Арбатская тусовка сформировалась без нас и шла через «нижний» брейк. И это была уже «третья волна», совсем уличная. Мы больше приезжали посмотреть, танцевать там было как-то несподручно, участвовать в баттлах тоже. «Роботы» они совсем не уличные, ты там пока соберешься выйти, тебя десять человек обгонит. Внутренне мне это не импонировало и было не комфортно. Это потом и в «Молоке» началось, когда появились молодые и горячие. Выступить хотелось, но «роботов» было мало. Это сейчас в традиционных уже первоапрельских брейк-пати специально для «роботов» ставят музыку, а тогда вся тусовка была нацелена на то, чтоб по-быстрому себя показать.

И вот к концу восьмидесятых «Правда» свернулась, Михайлова забрали в армию, а мы, помнится, выступали в ДК «Каучук» и там встретили Артура Игнатова, который учился на Преображенке с Пашей Мутабором. И там Артур, получив приз зрительских симпатий, примкнул к нам. Он занимался йогой, был очень фактурный и хорошо владел своим телом. Помню, будущий участник «Мальчишника» Дэн снимал с него внешний вид и манеры. Дельфин был бодрым модным подростком. Арбатская тусовка делилась на тусующихся танцоров и танцующих тусовщиков. И уже волна сошла и начали пробовать делать тексты, Артур пытался импровизировать и ломать поэзию.

А муха-ухо, оха-аха-ая как тень

Я оторвал бы тебе-ебе крылья, но лень

А я, поскольку занимался уже музыкой, стал писать, исходя из структуры оригинального рэпа.

Была группа «Черные и белые» и мы, на рубеже девяностых. Раньше все пытались пародировать «Грандмастер флеш», а Артур все же читал стихи. В 89-м году вместе с Мутабором мы записали три или четыре композиции. Фанатели и косили под «Бисти бойз» и Джези Джеф и Фреш Принц.

Тогда же случился смешной случай на гастролях в Грозном: мы с Артуром, с длинными волосами пошли на рынок. На нас показывали пальцами и потом подкатили с вопросами кто мы и что. Мы объяснили что вот, артисты из Москвы, а те говорят:

«А если мы вас украдем?»

А мы: «Ну, тогда вы не увидите концерта».

Джигиты подумали-подумали и решили нас провожать везде, а потом после концерта предложили обменять микрофон на чемодан анаши. Во время выступления в зале были клубы дыма, а в середине представления на сцену выскочил чувак танцевать лезгинку. Вставило его. И это был уже не брейк, а скорее рэп. Смолин к тому времени уже ушел, я очень переживал по этому поводу. Просто сказал, что ему надоело и он вообще ювелир – и поскольку он был человеком коммуникабельным, всем этим занимался до наступления двадцать первого века.

А мы с Артуром договорились не бросать это дело – и так получился DMJ. Артур пришел к Сергею Кузнецову в «Гала Рекордз» с материалами, и был заключен контракт на пять лет. Вместе с группой «Eyes in acid» был записан альбом «Этот мир мой» в 1993 году. Люда Ракета в нем спела, и впечатлила тогда Богдана Титомира. Но в процессе мы хотели писать свою музыку, а Кузнецов хотел коммерческих вещей, в итоге все ушло в песок. И не только нас, а вообще эту волну попыток сделать рэп коммерческим. В этом не было субкультурного куража, сценическое шоу было выстроено неправильно. «Да буги крю» «вы хотите пати», вот там был кураж, и это осталось на плаву. А у нас пели с подтанцовкой, и это было «не то».