Ниже нуля (ЛП)

позвоночник поднимается с кровати. — Почему?

— Потому что... они... Никому никогда не нравились. - Я не хочу

упоминать, что моя грудь - это не то, о чем стоит писать дома, он, вероятно, уже знает, поскольку она была у него во рту большую часть

последних десяти минут. Кажется, он всё же понял.

— У тебя самые идеальные маленькие сиськи. Я всегда так думал. С

первой нашей встречи. Особенно когда я впервые встретил тебя. - Он

сосет одну, одновременно щипая другую. Он точен. Хорошо.

Восторженно. Грязно. — Они такие же красивые, как Колумбийские

холмы.

Из меня вырывается задушенный смех. Глупо приятно, когда кто-то

сравнивает моё тело с топографической особенностью Марса. А

может, просто приятно, когда кто-то, кто знает Колумбийские холмы, дергает меня за соски и смотрит на них так, будто это восьмое и

девятое чудо Вселенной.

— Это, - пробормотал он, касаясь кожи, поднимающейся к моей

грудине, - это ямка Медуза. Здесь даже есть эти милые маленькие

веснушки. - Его зубы смыкаются вокруг моей правой ключицы. Было

бы жарко, даже если бы головка его члена не начала касаться моей

киски. Влажность встречается с влагой, взаимное нетерпение, беспорядок, который только и ждет, чтобы произойти. Я обхватываю

руками шею Иэна и притягиваю его огромные плечи к себе, словно он

- солнце моей собственной звездной системы.

— Ханна. Я не думал, что могу хотеть тебя больше, но в прошлом

году, когда я увидел тебя в NASA, я... - Он невнятно произносит слова.

Иэн Флойд, всегда спокойный, уравновешенный, четкий. — Я думал, что умру, если не смогу тебя трахнуть.

— Ты можешь трахнуть меня сейчас, - скулю я, нетерпеливая, дергая его за волосы, когда он опускается ниже. — Ты можешь трахать

меня как угодно и где угодно.

— Я знаю. Я знаю, ты позволишь мне всё это сделать. - Он

выдыхает щекочущую дорожку вдоль моей грудной клетки. — Но, может быть, сначала я хочу поиграть с кратером Гершеля. - Его язык

проникает в мой пупок, пробуя и прощупывая его; но когда я начинаю

извиваться и тянуть его вверх, он покорно следует за мной, как будто

понимая, что я не могу больше терпеть. Возможно, он тоже не может

больше: его палец раздвигает мои набухшие половые губы и скользит

вокруг моего клитора, медленный круг с немного слишком сильным

давлением. Вот только это может быть как раз то, что нужно. Я уже

растворяюсь в луже свернувшихся мышц и липкого удовольствия.

Ладно. Значит, секс может быть... таким. Приятно знать.

— Вот этот, - Иэн прижимается к моему рту, и никаких намеков на

поцелуй. Мой рот зажат от удовольствия, и он просто крадет у меня

воздух, всасывая пчелиные жала в мои губы и оглашая скулу

одобрительным стоном. — Вот это - Колис Лакус. Око Марса. Всё

работает во время пылевых бурь.

У него идеальные руки. Идеальное прикосновение. Я взорвусь и

рассыплюсь повсюду, метеоритный дождь по всей кровати.

— И Гора Олимп31. - Теперь его ладонь массирует мой клитор. Его

пальцы проникают в меня везде, где находят отверстие, пока

напряжение внутри меня не станет таким сладким, что я сойду с ума.

— Я очень хочу кончить в тебя. Можно?

Я закрываю глаза и стону. Это "да", и он, должно быть, это понял.

Потому что он ворчит, как только головка его члена начинает толкаться

внутри меня, немного слишком большая для комфорта, но очень

решительная, чтобы освободить себе место. Я приказываю себе

расслабиться. А потом, когда он попадает в идеальную точку внутри

меня, я приказываю себе не кончать сразу.

— А может, это Великая Северная равнина32. - Он едва разборчив.

Он делает эти маленькие толчки, которые предназначены больше для

того, чтобы открыть меня, чем для того, чтобы трахнуть как следует, и

всё же мы оба так близки к оргазму. Это немного пугает. — Океаны, которые раньше наполняли его, Ханна.

— Там не... - Я пытаюсь заземлиться. Найти внутри себя место, где

я буду в безопасности от удовольствия. В итоге я только упираюсь

пяткой в его бедро, пытаясь понять, как может существовать такое

впечатляющее трение. — Мы не знаем, был ли когда-нибудь океан на

самом деле. На Марсе.

р

Глаза Иэна теряют фокус. Они расширяются и держат мои, не видя.

А потом он улыбается и начинает двигаться по-настоящему, слегка

шепча мне на ухо.

— Наверняка был.

Наслаждение обрушивается на меня, как приливная волна. Я

закрываю глаза, прижимаюсь к нему так крепко, как только могу, и

позволяю океану омыть меня.

Эпилог

Лаборатория реактивного движения, Пасадена, Калифорния

Девять месяцев спустя

В комнате управления тишина. Неподвижно. Море людей в темно-синих рубашках-поло и красных ремешках ЛРД, которым каким-то

образом удается дышать в унисон. Ещё пять минут назад горстка

журналистов,

приглашенных

для

документирования

этого