Нижние Котовки в Открытом Космосе

Вдруг стены затряслись, окна начали необузданно вибрировать, а шум резал уши всем присутствующим. Вставшие граждане резко сели на свои места и закрыли уши руками, не выдерживая шума и вибраций. Даже собака, участвовавшая в собрании, по её мнению чувствовавшая себя наконец частью коллектива, под натиском шума сорвалась с места и выскочила из ДК. Через несколько секунд шум потихонечку стих, вибрации прекратились, и все начали оглядываться, ища глазами что-либо объясняющее происходящее и, возможно, тех людей, которые могли бы всё это объяснить, но таковых не оказалось. Вдруг потолок над сценой зашатался и моментально исчез, а на его месте образовалось аккуратное отверстие квадратной формы, из которого быстро спустилась вооруженная команда из шести человек.

Команда была полностью облачена в черную военную униформу, на их головах были шлемы с голографическими экранами, их тела плотно покрывали противобластерные жилеты, напоминающие чешую дракона, а в руках они держали грозно выглядящие штурмовые винтовки. Приземлившись на твердую почву, они взяли в защитное кольцо Хенеса, направив всё внимание своего устрашающего оружия на ошарашенную публику. В следующую же секунду влетело три военных дроида треугольной формы и спроецировали защитный экран, ограждая зал от сцены, где находился отряд. Всё было сделано, как будто по плану, все действия были четко отточены и выполнены в строгом порядке, отдаленно всё напоминало заранее отточенный до полного совершенства танец.

Повисло молчание, люди находились в полном шоке от происходящего, им казалось, что они находятся в каком-то фильме или кошмаре, от которого никак не могут проснуться. Это можно было понять, ведь за какие-то тридцать минут их жизни произошло больше событий, чем за всю неё. Только в бабе Зерне бушевал вулкан страстей, ведь она так готовилась, так всё мыла, вычищала, убиралась, готовила пироги и пирожки, учила старинный язык Руси, готовилась к приезду клиента, а тут всё пошло кувырком, даже не для неё одной, а для всего поселка. Она проклинала себя, дочку из Москвы и всепоглощающую жажду наживы, которая привела к буквальному апокалипсису всей планеты. Она винила лично себя за всё происходящее, ведь она могла бы жить своей простой размеренной жизнью, целыми днями сидеть на лавочке с пожилыми соседками и промывать всем косточки, но нет! На старости лет ей захотелось богатства, приключений, и вот к чему это всё привело. Она не смогла больше сдерживать эту бурю эмоций, бушевавшую в ней, и она резко встала со стула.

— Значит, нравится тебе тематические хотелки Хенес! Значит, пирожки мои объедение, пироги мои венец творенья! А сам мне нож в спину! Выхухоль ты московский! Я тебе сейчас устрою «Пёрл-Харбор», крыса ты канцелярская! — Баба Зерна, находясь под эффектом шока, кинулась к защитному экрану, словно леопард, охотящийся за своей добычей. Несмотря на свой преклонный возраст, она смогла преодолеть ряд препятствий и немалое расстояние за доли секунды, чем буквально ошарашила всех присутствующих сельчан.

Даже в глазах представителей вооруженной команды читалось легкое недоумение, кто-то даже допустил мысль, что это не бабушка, а переодетый мужик. Они были абсолютно спокойны, ведь их от толпы отделял защитный экран, который мог быть разрушен разве что выстрелом из тяжеловесного танка модели «Тигр».

Баба Зерна занесла свой костыль праведного гнева и со всей силы ударила по экрану, отделявшему от неё обидчика. Соприкоснувшись с неистовой силой чистой ярости костыля бабы Зерны, экран резко треснул, и по всему его полю начали разбегаться трещины, эффект походил по сравнению на окно, в которое попали камнем. Экран, продержавшись ещё пару секунд, мгновенно потух, а поддержавшие его дроиды, парившие в воздухе, рухнули на пол и начали выпускать языки пламени.

Повисло молчание, и все с открытыми ртами уставились на бабу Зерновну. В действительности и она не ожидала такого исхода, но была приятно удивлена. И только семья Ивановых уставилась на Ваньку, который виновно отвел глаза. Ведь все они помнили, как баба Зерновна попросила Ваньку починить её прохудившийся от времени костыль, а он, что странно, с радостью взялся за дело.