Низший 7

– Не все так просто, Оди! Не все так сука просто! Слушай! Дальше кубики бросаются снова – ведь ежегодный проект надо возводить! Вот определено следующее существо – и Коннор едет доставать нужное мясо. Неважно какое! Будь то предпоследний в мире тигр или особо редкая громадная ящерица – он достанет! Если это будет эскимосская восьмидесятилетняя старуха – он достанет! Коннор достанет все! У него на это неограниченный бюджет и связи по всему миру. Смекаешь?

– Весь год он доставляет выбранных жребием существ хозяину, тот срезает с них мясо для хижины и немедленно зажарки, наблюдает за агонией и снова бросает кубики.

– В точку.

– А что потом?

– А потом новогодний сокровенный ужин. Собранная хижина достается из морозилки – идеальная до мельчаших деталей вплоть до дров у стенки. Дров из мяса десятилетнего европейского мальчика или там зрелой бронзовокожей жительницы каких-нибудь островов…. Хижина ставится в духовку, умело запекается. А затем сжирается чавкающим хозяином, запивающим свой ужин дорогой водкой безбожно разведенной дешевой сладкой газировкой. И не спрашиваю почему такой напиток – не знаю. Ну как тебе история?

– Так себе.

– Ожидал такого ответа. Вот тебе главное продолжение – тот богатый ублюдок творящий подобное, в том прошлом был Высшим. Настоящим высшим. Политиком из верхнего эшелона. Тысячи важных связей, знакомства со всеми, рычаги власти в окровавленных руках. Вся его семья издавна была такой. Никто почтальоном не работал. Все правили.

– И?

– Когда Коннор очнулся уже здесь – добросом – и позже начал восстанавливать память, он вспомнил кое-что. Его отец, его дед – все они служили тому роду. И все они делали одно и то же для отца и деда нынешнего хозяина.

– Мясная хижина?

– Да. Но и это не главное. Главное в другом – однажды Коннор очутился в городе Кронграде. И там он увидел плакат с изображением щедрого высшего эльфа – седовласого, величественного, красивого, богато одетого и восседающего в золотом кресле. Ты уже понял кто был тем эльфом?

– Хозяин Коннора?

– Да. Коннор не мог ошибиться. А за плечом того хмыря – еще один эльф. Похожий на первого как внук походит на дедушку. Так-то вот, герой Оди. Ты говоришь – последствия! Ты говоришь – жопа мира! Ты говоришь – ложь! Нет! Все что ты сказал – все дерьмо! Настоящая беда этого мира в том, что те, кто правил старым миром, топя его в грязи и крови – правят и здесь! Они просто сменили если не ветку, то дерево. И продолжают срать нам на головы, продолжают пожирать нас! И продолжают оставаться для нас недосягаемыми. Меня ты можешь бить, резать, уродовать, обвинять. Ой-ой-ой Лео Сквалыга обманул ушлепка Оди… это мелочь! А вот что ты сможешь сделать одному из тех, кого здесь с любовью и трепетом называют Высшими! Ничего! А он думаешь прекратил забавляться с мясной хижиной? Нет! Ему стало легче – ведь такие как он сделали суперфокус – стерли таким как мы память! Вот тебе моя поучительная история о вонючем далеком прошлом. Понравилось?

– Пойдет – задумчиво кивнул я – Ты заработал право сесть на стул и окунуть яйца в ведерко со льдом. У тебя есть ведерко со льдом?

– Пока так перебьюсь. Но я еще не закончил. Еще есть бонус.

– Ко второй истории?

– Ага.

– Ну давай.

– Хозяин после новогоднего обжорства и водки любил поболтать с верным слугой. Да и Коннор сам был из наблюдательных. И жили они с тем родом целые столетия. В общем знали всякое сокровенное о господском роде. Так вот – там все такие были! Все! Весь род! Да и вообще весь их род отличался вечной проблемой с рождаемостью. Вернее, детишки рождаться рождались, но выживали редко. Род почти вымер и его спасли только достижения современной медицины. Сдвиги в психике у всех начинались рано. Но еще более-менее контролировались в юных годах. А вот потом… потом началась мясная хижина… И была еще одна особенность – все они без исключения загонялись на насекомых.

– Жрали их?

– Нет. Просто загонялись. У каждого были аквариумы с муравьями, всякие там ульи, жучиные фермы. И все они мечтали загнать насекомых себе под кожу. И даже пытались это сделать. Вроде как муравьев пихали себе в разрезы кожи, жуков, гусениц.

– Охренеть.

– Да. Охренеть. Они мечтали, чтобы под их кожей ползали насекомые. Семейные доктора уже не удивлялись, вытаскивая из наследничков всякое живое или подохшее гнилое дерьмо с кучей ножек. Это прекращалось только в зрелые годы – с началом мясных проектов.

– Круто.

– Еще не круто. Погоди. К сорока или сорока пяти годам начинались слеты с катушек. Причем основательные – уже без возврата к нормальной жизни. Становились буйными маньяками. Таких запирали в родовом гнезде. Первыми слетали с рельсов относительной нормальности женщины. Мужики обычно держались до шестидесяти. Иногда чуть дольше. Такая вот тебе веселая история, гоблин.

– Говорю же – интересно. Можешь сядь на стул.