Низушка айсберга

– Тьфу черт, оторвались… – шепчет Юлька, – а чего они так, а? слушай, а чего мы им сделали?

Чего-чего, не видишь тут, что ли, за кусок хлеба друг друга убить готовы!

– Да тут не за кусок хлеба… тут друг друга, похоже, сожрать готовы… с потрохами… Хоть назад возвращайся, чесслово…

– И кто нас там ждет?

– А тут нас кто ждет? Ждут, конечно… чтобы с потрохами сожрать…

– Не, лучше хоть до рассвета где-нибудь пересидеть, перекантоваться, пока не хлопнули нас тут…

Юлька не отвечает.

– Юль… ты чего?

– Да ничего… ага… давай где-нибудь переждем…

Хватаю Юльку, затаскиваю в первый попавшийся подвал, на удивление пустой, сдергиваю с не свитерок, ах ты ж черт…

– Дай… дай перевяжу… чего там, препараты какие нужны, или что там?

– Перевяжи…

Юлька вымученно улыбается, обессиленно падает мне на руки. Вспоминаю, как перевязывать раны, вспоминается на удивление легко, а ведь зачет с четвертого раза сдал…

Где-то хлопают выстрелы.

Ждем рассвета, почему-то такое чувство, что рассвет здесь не наступит. Никогда.

Говорю почти шепотом.

– Ничего… есть же какие-то лекарства… чтобы кровь остановить…

– Есть, конечно.

– Ну вот… найдем… поможем тебе…

– Поможем.

Молчим.

Давит со всех сторон непроглядная ночь.

– Где-то тут есть теплые моря, – шепчет Юлька.

– Должны быть.

– Обязаны.

– Были же на видео.

– Были.

– Ну, вот… и дворцы мраморные…

– И дворцы.

– Найдем.

– Обязательно найдем.

– Жить будем.

– Ну а то…

Ночь молчит.

Будущее, которого нет

– Имя, фамилия?

– Нету.

– Я серьезно.

– И я серьезно… Хоть знаете, сколько имя сейчас стоит?

– Знаю, сам цены назначаю… что за безымянность штраф у нас, вы в курсе?

– В курсе…

– Так платите.

– Так нечем.

– Слушайте, вы у меня кривляться в камере будете, вы у меня поняли?

Следователь взрывается. Да бога ради, хоть взрывайся, хоть синим пламенем гори, мне-то с этого что, мне уже терять нечего…

– Подсудимый, вы хоть понимаете, что вы делали?

– Я вам не подсудимый, вы мне еще адвоката не дали…

– Отвечайте на вопрос. Вы понимаете, что вы делали?

– Я-то понимаю. Я-то хорошо понимаю, зря, что ли, универ кончал…

– Вы мне умничать в камере пыток будете, – следователь снова взрывается, долго приходит в себя, – это же… это вы что же с людьми делали…

– Делал.

– Вы же сколько народу загубили… да не загубили, тут хуже…

Бежать.

Неважно как, неважно, какой ценой – бежать. Пока еще есть время что-то изменить, а время поджимает, сны подсказывают это…

Сны…

Опять приходили сны, вились вокруг кровати, как ни отгоняй их, навалятся, налетят, захлопают крыльями, вопьются когтями в голову…

Сны. Откуда-то из бесконечно далекого будущего, такого далекого, что там и не живет никто, некому смотреть сны, вот они и ломятся в прошлое, где есть горячие головы, податливые умы. Вот и приходят сны через миллион лет, а что такое миллион лет для сна, один миг…

Сны. Тяжелые сны. Про далекое будущее, такое далекое, что оно уже само про себя ничего не помнит. Остывающие звезды, остывающие планеты, вселенский холод, и люди…

А?

Что?

Люди?

Какие еще люди?

Не было никаких людей. Да нет, что вы, никогда не было, что вы про людей про каких-то… А-а, ну может быть, легенды, мифы, не более…

Не более…

Просыпаюсь. В холодном поту. Подскакиваю на жесткой тюремной кровати. Сны вспархивают, вспугнутые моим голосом, уже приноравливаются, чтобы снова сесть на постель…

Вот черт…

– Нинуль, ты меня любишь?

– Люблю.

– Как сильно?

– Как отсюда, и до луны пешком.

– Ты смотри, чего я тебе принес…

– Сон, что ли?

– Ну… свеженький…

– Слушай, ну на хрена ты так потратился?

– А мне для тебя ничего не жалко…

– Ой, ну спасибо… слушай, я тут для тебя тоже сон припасла… не такой шикарный, конечно…

– Это-то называется не такой шикарный? Да я о таком полжизни мечтал…

– Говорят, праздник сонный запретить хотят…

– Я им запрещу… идиотищи…

– Вроде как не наш, неправославный, церковь сны не жалует…

– Я им не пожалую…

Смотрю на ребенка.

То есть, это еще не ребенок, это где-то через полгода будет ребенок.

Убиваю.

Взглядом.

Смотрю на следующего.

Убиваю.

На следующего.

Убиваю.

На следующего.

Уби…

Нет, этого оставляю.

Знали бы власти, чем я здесь занимаюсь, сам бы уже лежал в утилизаторе в растворе кислоты.

Перебираю аминокислоты, а-тэ-цэ-цэ-тэ-а-гэ-а-це-а-гэ-цэ-а-а-цэ-цэ…

Может, на этот раз получится.

Должно получиться.

Обязано.

Смотрю на очередной зародыш, проверяю, ну же, ну…

Есть.

На голове крохотный зачаток третьего глаза.

Получилось.

Засыпаю, умиротворённый, обессиленный. Даже странно, сколько было поражений, и ничего, терпел, а тут первый раз победа, такая победа – и из меня как будто все соки высосали. Дочиста.

Подбадриваю себя, что это еще не победа, это еще только начало пути, долгого, тяжелого, если не бесконечного.

До самых звезд…

Через приоткрытое окно приходят сны. Я знал, что они придут, нарочно насыпал на столике у изголовья кровати свои детские мечты. Сны прилетают, опускаются на кровать, осторожно поклевывают голову.

Отключаюсь.

Вижу сны.

Будущее. Такое далекое, что даже толком непонятно, то ли это наше будущее, то ли чье-то другое будущее, то ли это наше будущее и чье-то прошлое, впрочем, так оно и есть…