Но именем твоим…

– Увёз. Сорвиголова, что поделаешь! Но надо иметь к нему снисхождение, дед княжны, князь Василий Андреевич, староста мстиславский, перед смертью обещал молодому Сангушке руку внучки – и Дмитрий Фёдорович лишь восхотел избежать превратностей судьбы….

– Так что ж он тогда не женился на княжне Марине? Полубинские – Гедиминовичи, род знатный, от Ольгерда…

Пан Славомир иронично глянул на своего собеседника. И ответил:

– А княжне Марине в тот год дорогу перешла Анна Ягеллонка…

Земский комиссар от изумления даже привстал.

– Как?

– А вот так. – Довольный произведённым эффектом, старый шляхтич ухмыльнулся в усы. – Юный Сангушко мало того, что был отчаянная голова и боец, каких мало было на Литве – так ещё и сам собой был хорош, как ангелочек… Ну, это по словам Янины Лисовской, впервые увидевшей его на Крещенье пятьдесят третьего года. А о сердечной связи молодого Сангушки и сестры его милости короля Жигимонта Августа рассказала ей камеристка его матери, Анны Ивановны, тоже гостившей в Остроге.

– Всё любопытнее и любопытнее. Пан Славомир, ваш рассказ – просто новелла Бокаччо!

– Скорее уж сонет Петрарки – ведь у молодого Сангушки и королевны Анны лишь начало возникать душевное влечение, кое в самом зарождении пресекла королева-мать. К тому же дочь Жигимонта Старого была на семь лет старше князя Дмитрия…

– Я об этом не то, что не слышал – но даже и не думал, что такое было возможно!

– Э-э-э, пане Стасю, как писал Шекспир, «есть много, друг Горацио, на свете, что и не снилось нашим мудрецам» …. Молодой Сангушко и Анна Ягеллонка встретились на королевском балу накануне Филиппова поста, в ноябре пятьдесят второго года. Королевна лишь увидала князя Дмитрия – как немедля воспылала к нему самой отчаянной страстью. В этот же вечер молодой Сангушко получил от Анны Ягеллонки письмо – не оставлявшее никаких сомнений относительно намерений королевны; князь Дмитрий, пребывая в смущении и раздумьях, не решился ответить – и через три дня получил второе письмо, на которое уже составил ответ. Но Анна Ягеллонка его не получила – челядинец, несший послание, был остановлен Боной Сфорцой. Королева-мать была на том же балу, видела, какими глазами её дочь смотрит на юного литвина – и всё прекрасным образом поняла. Через своих слуг она узнала о начале их эпистолярного романа – и решила пресечь его самым решительным образом. И ответ Дмитрия Сангушко попал не королевне Анне, а её матери… На следующее утро молодому князю был оглашен указ великого князя литовского немедля ехать в Брацлав, готовить воеводство к грядущему набегу татар – а устно добавлено, чтобы более он носа на Вавеле не казал, во избежание горших бед и напастей… Молодой Сангушко, будучи подданным великого князя Жигимонта Августа, не посмел пренебречь его указом – но жажда отомстить за такое унижение сжигала всё его естество…. Он немедля покинул Краков – но ни в Ковель, в свой родовой замок, ни в Брацлав, куда велено ему было отправится – он не явился, а все последующие два месяца метался по Литовской Руси, не зная, чем потушить свой гнев и горечь от унижения… Не забывайте, Сангушки – Гедиминовичи, род свой ведут от Любарта, Ягеллоны им ровня. От терзавшего его душу негодования молодой князь и думать забыл о молодой княжне Полубинской, оставленной им на попечение тётки, Федии Андреевны, его снедала невозможность отомстить за обиду – не забывайте, Жигимонт Август все же был король и великий князь…. И от неизбывной печали князь Дмитрий заехал в Острог – надеясь в компании с его милостью младшим Острожским забыться за бражным столом… И не в Анне Ягеллонке тут дело, хотя внимание королевны польстило юному князю – его душила ярость от обиды, которую нельзя искупить. Во всяком случае, так Янине Лисовской поведала камеристка Анны Ивановны, матери молодого князя. А женскую душу в таком деле обмануть нельзя – женщина чует это не разумом, но сердцем…

Так вот, о первом приезде Дмитрия Сангушко в Острог. Прибыл он туда, пылая праведной жаждой мщения – кою, увы, никаким образом не мог удовлетворить. И вдруг за обедом, накрытым по случаю прибытия знатных гостей – он встречает юную Эльжбету!