Но-шпа на троих

– Правильно, – кивнул Володя, – Ванда не хочет, чтобы клиенты могли случайно пересечься, поэтому блюдет полнейшую конспирацию. В одном месте оборудован салон магии, в другом охмуряют жертв наговоров, но вот убивали людей каждый раз в другом помещении, соблюдали полнейшую секретность. Знаешь, как распределялись роли в банде?

– Ну… Рита – руководитель, хозяйка бизнеса, Сокирко и Ванда – мошенницы на окладе. Есть еще, наверное, парочка «шестерок», не слишком посвященных в дело ребят, вроде того парня, что приехал в Куледниково с письмом, – стала я загибать пальцы.

– В общем, верно, – кивнул Вовка, – только ты не учла один момент, людей-то убивали, причем, уничтожив по заказу жертвы колдовства того, кто сделал на нее наговор, бандиты начинали шантажировать эту жертву, тянули из нее деньги, разоряли человека. Понимаешь механику? Ты просто не добралась до конца цепочки. Слава богу, остановилась на стадии посещения Ванды в качестве жертвы. Сложись все по-другому, ты бы познакомилась с другими сотрудниками, киллером и теми, кто уничтожал трупы. Получается, что Альмира своим звонком спасла жизнь не только себе, но и тебе. Знаешь, кто руководил убийствами и непосредственно разрабатывал их «сценарии»?

– Нет.

– Ксюша, жена Павла Каретникова, маленькая, хрупкая женщина.

Я подскочила на стуле:

– Врешь.

– Ты, однако, грубиянка, – покачал головой Вовка.

– Но она же поэтесса!

– И что?

– Ну, – забубнила я, – в общем, конечно, ничего.

– Ванда тоже закончила гуманитарный институт, – сказал Костин, – училась в одной группе с Ксюшей, там они познакомились.

– Не может быть!

– Почему?

– Колдунье на вид все пятьдесят, а Ксюша значительно моложе. Я еще очень удивилась, когда увидела ее, полагала, что Ксения одного возраста с Раисой, братья, их мужья, практически не имели разницы в возрасте.

– Не так уж она и молода, – спокойно ответил Вовка, – просто очень худощава и тщательно следила за собой. Знаешь поговорку, маленькая собачка до старости щенок? Это про Ксюшу. Она чуть моложе Раисы, жены Виктора. Просто одна постоянно сидит на диете, бегает по салонам красоты, а вторая опустилась, ест три раза в день макароны с мясом и сыром, в промежутках лакомится чайком с булочками, поэтому Ксюша выглядит едва ли на тридцать, а Раиса похожа на пятидесятилетнюю тетку. Одна кажется на десять лет моложе, другая на столько же старше.

Ксюша страшный человек. Маленькая, хрупкая, романтичная, готовая заплакать из-за потери блокнотика, куда она записывает вирши, и абсолютно циничная, прагматичная особа, у которой вместо сердца камень. Ксению интересуют только деньги, ради них она готова на все.

Думается, Павла она не слишком любила, вышла за него замуж, привлеченная материальным достатком семьи Каретниковых, и пока были живы свекор и свекровь, существование Ксюши было комфортным. Родители содержали молодых, Ксения могла себе позволить не работать, а заниматься рифмоплетством, но потом добрые папа с мамой скончались, Павел начал пить, очень быстро спустил нажитое годами имущество. Ксюше и правда пришлось переселяться по месту своей постоянной прописки в избу, где она жила до замужества. Собственно говоря, именно для того, чтобы вырваться из этого ужасного места, Ксюша и выскочила замуж за Павла. Но судьба большая шутница, взяла ее за руку, поводила, показала красивую жизнь и… привела в исходную точку. Представляете ощущение Ксюши, оказавшейся вновь у разбитого корыта? Она была готова на все, чтобы обрести благополучие. И тут она случайно сталкивается с бывшей однокурсницей. Встреча с Вандой изменила ее судьбу. Обладавшая патологической фантазией, Ксюша стала писать пьесы. Только ставили их не на театральной сцене. Действие их разыгрывалось в жизни. В Ксюшины обязанности входило найти место для убийства, что было весьма непросто. «Клиенты» могли не согласиться приехать ночью в лес или в заброшенный дом, расположенный в глухой деревне. К тому же их смерть должна была выглядеть естественной, не насторожить никого, в том числе и правоохранительные органы. Поэтому в каждом случае разрабатывался свой план.

В варианте с Сорокиной придумали побег к любовнику. Настрочили письмо от ее лица, положили на стол…

– Эй, постой, – подскочила я, – как же Леонид не понял, что записка написана не рукой жены? Он разве не знал ее почерк?

– Он не видел послания!

– Это как?