№333, или Притворись, что любишь 2 (СИ)

Борис заглядывает внутрь, долго смотрит на серьги. Видимо, пытается навскидку определить их стоимость. Пока он это делает, мое сердце колотится с удвоенной силой. Давать менеджерам взятки вроде как запрещено — за это полагается наказание в виде изолятора сроком от нескольких дней до месяца. Это, конечно, в том случае, если менеджер пожалуется, но чаще всего никаких жалоб не поступает. Многие берут взятки, даже считают это своего рода традицией и могут обидеться, если эту взятку им не предложат. Надеюсь, Борис из таких.

Однако он не спешит взять конверт.

— Я бы предпочел видеть другую справку… — он нарочито медленно тянет слова, откидывается на спинку кресла, широко расставляет ноги, демонстрируя мне прямо на глазах увеличивающийся бугор в его штанах.

Я каменею, даже моргнуть не могу и вздохнуть, кажется, тоже.

«Делай, что должна, и будь что будет!» — повторяю про себя свой девиз.

Но всё же есть в этом мире границы, которых не могу переступить даже ради спасения от Романа Войтова.

Собираю волю в кулак, громко вздыхаю и отвечаю:

— Другой справки не будет. Только эта…  Но если она не подходит, я ее заберу…

Менеджер резко серьезнеет, несколько секунд изучает меня тяжелым взглядом и, наконец, кивает. Серьги исчезают в его столе, а мне дается обещание:

— Я походатайствую, вас возьмут на аукцион! Но вы же понимаете, что аукцион для вас — лотерея. Я никак не смогу повлиять на то, кто в итоге оплатит ваш следующий контракт…

— О да, я понимаю…

Глава 24. Моя прелестная стервочка

Тогда же:

Ждана

Ненавижу… как же сильно я их ненавижу! Всех вместе и каждого по отдельности.

Несусь по коридору обратно в свою комнату и скрежещу зубами от злости.

«Другую справку ему подавай… Ага, как же! Ты живешь опасной жизнью, парниша! Доведешь какую-нибудь стерву типа меня до белого каления, и она вместо шикарного минета откусит твое обожаемое хозяйство! Что тогда делать будешь? Люди способны на странные поступки в стрессовых ситуациях, а здесь у каждой один сплошной стресс…»

Я не знаю, как другие девчонки идут на интимную близость со служащими фонда. Сама идея сделать приятно кому-нибудь из них вызывает во мне такое сильное отвращение, что меня скорее вывернет на изнанку прямо в кабинете этого самодовольного Бориса, чем я возьму в рот хоть какую-то часть его мерзкого тела. Наплачутся из-за него девчонки, ой наплачутся. Прибила бы суку!

А я ведь не кровожадна по своей природе. Никогда не мечтала размахивать ножичками, лупить каблуками по лбам садистов, связываться с полицией. Когда-то я была улыбчивой, доброй, мягкой… К сожалению, эти качества давно потеряли для меня какую-либо ценность. Жизнь научила быть другой… Однако я всё еще мечтаю о спокойной жизни — хочу просто растить свою дочь, заниматься каким-нибудь интересным, полезным делом. И не нужно мне никакой любви. Если когда-нибудь выберусь из паутины фонда, больше ни одного мужика к себе не подпущу и на пушечный выстрел.

Мечтаю просто просыпаться по утрам и не бояться выйти из спальни. Хочу знать наверняка, что никто меня сегодня не побьет, а если попытается, у меня будет право дать сдачи!

Право дать сдачи — великое право! Оно должно быть у каждого!

А в это время:

Натан

— Постой! — кричу в спину девчонке с потрясающей рыжей шевелюрой.

Прическа и телосложение один в один как у моей рыжей стервочки. Она мелькает в толпе перед зданием «Поляриса» и исчезает за поворотом.

Несусь следом, будто черти вилами в спину пихают. Добегаю до перекрестка, выглядываю в толпе огненную голову, в несколько прыжков настигаю девчонку, хватаю за плечо, пытаюсь развернуть к себе.

Она тут же вскрикивает:

— Эй, вы чего?!

Отмечаю ее нос картошкой и тонкие губы. Ничего в ней от моей стервочки, кроме прически, нет. Разочарованно ее отпускаю. Она фыркает и уходит, а я медленно бреду обратно к офисному зданию.

— Ты чего? Решил заняться спортом в костюме? — усмехается Кирилл, встречая меня на ступеньках.

— Я, короче, того…

— Чего того? — интересуется друг.

— С ума схожу! Мне это рыжее чудо из гор уже везде начинает мерещиться!

Тот только головой качает, проходит внутрь. Иду к лифтам вместе с ним.

Пока поднимаемся на седьмой этаж, где расположены наши кабинеты, он хмуро интересуется:

— А что там Хлебов? Не нашел никаких зацепок?

— Ничем он мне не помог! Гонорар взял — и тишина…

— Непорядок! Пошли ко мне!

Когда заходим в кабинет Трубачёва, он просит секретаря соединить его с детективом и включает на стационарном телефоне громкую связь:

— Добрый день, Анатолий Валерьевич!

— Добрый день, Кирилл Александрович… — голос детектива совсем не радостный, я бы даже сказал, из телефона обреченностью попахивает. — Я так понимаю, Натан Альбертович тоже с вами?

— Правильно понимаете… — самодовольно тянет Трубачёв. — Полагаю, о цели звонка тоже догадались?

— Как же тут не догадаться…

— Вы всё молчите и молчите, — встреваю я в беседу. — А хотелось бы результата… и желательно вчера!

Тут-то бравый детектив и выдает:

— Я, по-вашему, волшебник страны Оз?

— В смысле? — хмурит лоб Кирилл.