Ночь без алиби

Преступление, раскрываемое в романе В. Штайнберга, связано с хищнической погоней за прибылями западногерманских дельцов.

Во втором романе зло порождается жаждой стяжательства. Однако новые человеческие отношения, сложившиеся в социалистической Германии, помогают раскрыть преступника.

В произведении Г. Шнайдера предметом изображения становится обычное дорожное происшествие. Но серьезное изучение этого «безобидного» дела проливает свет на события и факты далеко не безобидного свойства.

Werner Steinberg

DER HUT DES KOMMISSARS

Berlin, 1966

Hans Schneider

NACHT OHNE ALIBI

Rudolstadt, 1972

Heiner Rank

NEBELNACHT

Berlin, 1970

Вернер Штайнберг

ШЛЯПА КОМИССАРА

РОМАН

Ганс Шнайдер

НОЧЬ БЕЗ АЛИБИ

РОМАН

Хайнер Ранк

ДОРОЖНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ

РОМАН

Перевод с немецкого

МОСКВА ПРОГРЕСС 1977

Перевод С. К. АПТА, Н. Н. БУНИНА, С. Л. ФРИДЛЯНД

Редактор А. А. СМИРНОВА

Ганс Шнайдер

НОЧЬ БЕЗ АЛИБИ

Перевод Н. БУНИНА

I

Между обшарпанными стенами длинного, похожего на ущелье коридора царит полумрак. Слева и справа двери, двери и двери. Два окна процеживают дневной свет через армированные стекла, придавая ему зеленоватый оттенок. В дальнем конце коридора, словно луна, затянутая облаками, висит матовый шар с тусклой лампочкой. Стулья, расставленные в простенках между дверями, свободны. Кроме двух. На одном сидит мужчина и беспокойно вертит в руках шапку. «Виновен», — думаю я, ибо на лице у него вижу страх. Рядом — пожилая женщина, закутанная в большой черный шерстяной платок. Она спит, тихонько похрапывая, — воплощенная невинность. Два незнакомых человека.

По этому коридору я прохожу не впервые, по каждый раз путь кажется мне новым, так как встречаю новые лица. Здесь сидят уважаемые граждане, приглашенные повесткой. Не то что я: осужден, бежал, пойман, затем вдруг отпущен из тюрьмы домой — и вот сейчас опять в наручниках, под конвоем двух вооруженных полицейских, а впереди — новое следствие и тюрьма!

В середине коридора дневной свет смешивается с электрическим. На двери табличка: «Уголовный розыск». Первый конвоир распахивает дверь, второй вводит меня в комнату. Вдоль стен беспорядочно стоят стулья. Я получаю возможность сесть, ждать, раздумывать и проклинать свою дурь. Возле дверей усаживаются конвоиры.

Тошно. Хочется завыть, сломать решетку на окне и помчаться к Уле. Как она плакала, когда меня забрали...

С ума можно сойти. Сколько еще ждать, пока со мной наконец заговорят и снимут наручники?

Минут через десять чей-то голос прерывает мои раздумья:

— Вайнхольд, на допрос!

Оба моих стража встают, поправляют поясные ремни, одергивают мундиры и выводят меня опять в полутемный коридор. Идущий впереди открывает вторую дверь слева. Я останавливаюсь на пороге, оглядываю комнату. У окна за столом сидит старший лейтенант Вюнше, худощавый седой человек с усталым лицом. Однако глаза его за толстыми стеклами очков смотрят, как всегда, внимательно. Он указывает мне на стул по другую сторону стола. Я подхожу к стулу, но не сажусь, а протягиваю над столом скованные руки.

— К чему эта комедия?

Оба конвоира настораживаются, услышав мой громкий голос. Вюнше делает успокаивающий жест в их сторону, не сводя с меня изучающего взгляда. Его хладнокровие раздражает меня.

— Я протестую! — кричу я.

— Что ж, Вайнхольд, сами виноваты, — отвечает он, покачав головой. — Мы теперь опытные. Еще одного шанса вам не дадим.

Он приказывает снять с меня наручники. Исполнив приказ, конвоиры расстегивают пистолетные кобуры, причем не украдкой, а демонстративно, так, чтобы я видел.

Я сажусь.

— Все, Вайнхольд, конец, — тихо говорит Вюнше, глядя на меня чуть ли не с грустью. — Один раз вы нас обманули, даже, пожалуй, два. Но после того, что произошло вчера, вам уже не выкрутиться.

Я сжимаю кулаки. Меня бьет дрожь, и вот я уже у стола. Вюнше взглядом усаживает меня обратно, опередив подскочивших конвоиров.

— У меня есть доказательства, что я невиновен!

— Ошибаетесь. Есть доказательства вашей виновности, за что вас справедливо приговорили к пятнадцати годам. А теперь еще новое преступление: кража со взломом и покушение на убийство. Этого хватит на пожизненное как минимум. Если же следствие подтвердит, что вы умышленно покушались на жизнь... — Он выпячивает подбородок и уничтожающе смотрит на меня. — Улики налицо и свидетельские показания...

— Ложь! Плевал я на ваших свидетелей!