Ночь черных звезд

Фэб рассказал, что в прошлый раз декорации оказались совсем иными. Вся немалая команда, в которой пришли сюда они с Гирой, оказалась вдруг в гуще гигантского праздника, Дня Золотой Крови, одного из главных праздников рауф того сектора, к которому принадлежала команда (в ней были преимущественно рауф). Они тут же потеряли друг друга в толпе, разлившейся по улицам чудовищных размеров города, и с каждым строители говорили отдельно, и только отдельно. Было дано задание и условие — корабль получите, если сумеете за весьма короткое время собраться на главной площади… они сумели, и в результате увели корабль-подросток от системы, но чего это в результате стоило!.. В тот раз едва не потеряли Атона (Ри, Скрипач и Ит с огромным удивлением посмотрели на Фэба, но тот невозмутимо пояснил, что эрсай далеко не так неуязвимы, как может показаться, и что стоят они несколькими ступенями ниже строителей, поэтому те вдоволь натешились, гоняя Атона по городу и ставя перед ним одну задачу за другой), а Гира по непонятной причине оказалась в тот раз одной из Трех Королев. Ри спросил, что это значит, и Фэб объяснил, что на Праздниках Золотой Крови выбирается один Король (мужчина), три Королевы (они всегда женщины) и один Мост на Краю Неба (гермо, причем с вполне определенной внешностью — светлые волосы, светлые глаза).

— В общем, мы тогда долго поверить не могли, что удалось уйти, да еще и с кораблем, — Фэб, по своему обыкновению, склонил голову к плечу. — В этот раз все несколько иначе. Может статься, что из-за вас троих.

Ит заметил, что сам он неосознанно копирует позы рауф и что получается это у него очень естественно, а ведь раньше он подобного за собой не замечал. Теперь собственная прежняя пластика казалась ему какой-то деревянной, примитивной. Не своей. Своя — она все-таки оказалась несколько иной. Он украдкой рассматривал Ри и Скрипача — и если для Ри человеческая пластика движений была данностью и выглядела как надо, то для рыжего данностью было что-то совсем другое. Он вспомнил, как впервые поразился, увидев рауф — несчастный экипаж Фэба. В первый момент словно ножом резануло, а потом вдруг, неожиданно, пришло понимание всей глубины того, что он видел. Понимание и осознание… тогда, правда, он ощутил лишь отголоски и не разобрался, зато сейчас чувствовал, что эта кровь — своя. Родная…

— Да, в тот раз все было иначе. В этот получается гораздо проще, — продолжал Фэб. — Ри, может быть, тебе стоит поучиться играть на гитаре?

Пилот задумался, усмехнулся.

— Ну, если только для себя… Попробую, — пообещал он. — Вот вернемся, и попрошу Таенна меня немножко поднатаскать.

— Что это за слово такое «поднатаскать»? — ехидно спросил Ит. — И откуда ты только эти слова берешь?

Ри расхохотался, вслед за ним засмеялись остальные.

— Подловил, — признался пилот, отсмеявшись. — Тоже из старой памяти, по всей видимости. Я был… кажется, я был принцем, — он задумался. — Замок, роскошный, богатый. Слуги. Постоянные интриги и грязь. Но в то же время было и хорошее. Помню, очень смутно, большую псарню и красивых собак, тонких, созданных для бега… Оттуда это слово и появилось, по всей вероятности. Собак учили охотиться, натаскивали. Я любил собак — они не умели врать и делать подлости, не то что люди.

Ит кивал в такт его словам.

— А я помню море, — вдруг оживился Скрипач. — И яхты. Мы с тобой гонялись в большой регате. Яхту сделали сами, вот только не помню из чего. Что нас за это ругали, помню, — он усмехнулся. — Но какая красота! Восход, поднимающийся ветер, и паруса, паруса, паруса… разноцветные, яркие! Ит, ты помнишь, что такое спинакер?

Ит машинально кивнул. Спинакер? Ах, да. Парус для прямого курса… как назывался этот курс? Фордевинд? Точно. Огромный и очень легкий парус, управляется двумя веревками, которые называются… называются… а, вспомнил! Брассы!

Даша с интересом смотрела на них.

— Наверное, так жить очень интересно, — тихо произнесла она. — Жизнь за жизнью. И каждый раз узнавать что-то новое.

Ит помрачнел.

— Да не сказал бы, — ответил он. — Эта жизнь, она отлична от прошлых. Сейчас все не так. А тогда… в прошлых мы, кажется, почти ничего не помнили о том, что было раньше. И каждый раз все начиналось сначала.

Ри медленно кивнул.

— Верно, — согласился он. — Даша, это… это на самом деле очень больно. Мы все трое помним какие-то фрагменты, отрывки, и ничего особенно хорошего в них нет. Разочарование, печаль, усталость — есть. Хорошего значительно меньше, поверь. Не просто так мы приняли это решение тогда, мне кажется. Это была не прихоть. Необходимость…

Скрипач вдруг поднял голову и стал напряженно прислушиваться. Фэб тоже. Спустя минуту все остальные тоже услышали — через лес к полянке явно кто-то шел. Еще через короткое время ветви раздвинулись, и…