Ночь для двоих

На этот раз маркиз забыл обо всем. Он просто стоял и смотрел на нее.

Эта волшебная улыбка! Он узнал ее по волне восторженной радости, которая едва не сшибла его с ног.

Маркиз считал себя неспособным радоваться, во всяком случае, долго. Он был не прав, да еще как! Он никогда бы не смог насытиться этой свежей чистой радостью. Он хотел плескаться в ней, пить ее до тех пор, пока каждая частичка его тела не наполнится блаженством.

Девушка его грез. Он все-таки нашел ее.

Леди Кингсли вышла вперед.

— Мисс Эджертон, позвольте представить вам маркиза Вира. Лорд Вир, мисс Эджертон.

— Рада познакомиться с вами, милорд, — улыбаясь, сказала девушка его мечты.

Маркиз с трудом вернул себе способность соображать.

— Не могу выразить, как я счастлив нашему знакомству, мисс Эджертон.

Повезло так повезло. Теперь удача уж точно будет на его стороне.

Он нарушил собственные правила поведения, которые требовали, чтобы он немедленно начал совершать идиотские поступки, и вместо этого просто стоял в десяти футах от нее и млел, наслаждаясь ее присутствием, пока сервировали чай.

Но девушка его грез не обделяла его вниманием. Периодически она поворачивала к нему свое ангельское личико и улыбалась. И всякий раз, когда она улыбалась, маркиз чувствовал, что на него нисходит мир, который всегда обходил его стороной.

Слишком скоро пришло время дамам удалиться в свои комнаты, чтобы переодеться к ужину.

— Вы можете чувствовать себя здесь как дома, — сказала мисс Эджертон, обращаясь к джентльменам. — Но, я очень прошу вас не входить в кабинет моего дяди. Это его личное святилище, и он не любит, когда туда входят, даже в его отсутствие.

Мимо сознания Вира прошло абсолютно все, кроме улыбки, которую мисс Эджертон подарила лично ему — уже подойдя к двери, она обернулась и улыбнулась, глядя прямо ему в глаза. Выйдя из ступора, маркиз принялся ходить взад-вперед по гостиной, бездумно переставляя безделушки, барабаня пальцами по стульям, трогая тяжелые шторы,

Леди Кингсли пришлось лично явиться и за руку отвести Вира к кабинету Эдмунда Дугласа, чтобы провести первичный обыск. Он выполнил все необходимые действия и обнаружил два тайника в письменном столе. В одном лежал револьвер, в другом — измятые и грязные стофунтовые банкноты. Ничего незаконного.

В массивных шкафах были сложены документы. В одном были учетные книги, касающиеся управления поместьем. В других — письма, телеграммы, доклады управляющих алмазной шахтой — летопись богатства Дугласа в документах.

Леди Кингсли караулила за дверью.

— Ну что?

— Идеальный порядок в делах. Полная открытость, — сказал он. — Да, кстати, мадам, я уже говорил, что работать с вами — удовольствие?

Леди Кингсли подозрительно нахмурилась:

— С вами все в порядке?

— Никогда не чувствовал себя лучше, — ответил Вир.

Глава 4

— Это правда, что алмазы находят в шахтах, а не в устрицах? — спросил Вир свое отражение в зеркале над умывальником.

Чертовщина.

— А может быть, все-таки, если расколоть жемчужину, внутри окажется алмаз?

Слабоумный кретин.

Все получилось чертовски неудачно. Эта девушка была рядом с ним в мечтах уже больше десятилетия, бродила с ним по утесам Корнуолла, вдыхала чистый морской воздух, следила, как бьются о камни волны, поднимая облака брызг. Она была его спасением, его убежищем. Маркизу было наплевать на то, что ее дядя скорее всего был преступником. Ему было все равно, что он должен подчинять свое поведение правилам, которые общество считает приемлемыми. Но почему, скажите на милость, он должен был встретить ее именно тогда, когда не имел права ни на шаг отступить от своего имиджа пустоголового придурка?

Среди всех собравшихся джентльменов он имел самый высокий титул и потому должен был сидеть рядом с ней за столом. Значит, им предстояло беседовать. Возможно, долго. И он должен играть роль безголового идиота, хотя больше всего на свете ему хотелось остаться самим собой.

Он взъерошил волосы. Былое ликование сменилось сумятицей издерганных нервов. Ему никто не мог помочь. Придется ее разочаровать. Вир только надеялся, что это будет умеренное разочарование и что в своей доброте она не обратит на него внимания, в должной мере оценив его добродушие. Он, как никто иной, умел изображать приятность и добродушие, копируя Фредди.

Закончив одеваться, маркиз сел и постарался выработать линию поведения: проницательная глупость, если такое возможно. Но мысленно он постоянно уносился к утесам и болотам, к ошеломляющей, но суровой красоте юго-западного побережья.

Солнце садилось. Небо было окрашено яркими красками заката. Ветер рвал ее плащ, пытался развязать ленты шляпки. Маркиз положил ей руку на плечо, и она обернулась. Как она была прелестна! Глаза цвета хорошо заваренного чая, прямой носик, мягкие податливые губы.

Неожиданно Вир с тревогой осознал, что их встреча была для него не счастливой удачей, как он решил вначале. Теперь у нее было лицо, имя и прошлое.