Ночь для двоих

Элиссанда была уверена, что во время свадебной церемонии обязательно случится какая-нибудь неприятность. Лорд Вир перепутает клятвы. Он назовет имя другой женщины. Или, не дай Бог, в последний момент решит, что не желает жениться, и плевать ему на свою репутацию и ее бесчестье.

Но он вел себя безупречно. И вовсе не он, а она неправильно произнесла его имя, которое оказалось для нее в ее тогдашнем состоянии слишком длинным — Спенсер Рассел Блэндфорд Черчилль Стюарт. К тому же она ошиблась во время произнесения клятвы даже не один раз, а два.

Замужем.

Она пока не смела понять, что это значит.

Задребезжала дверная ручка. Элиссанда вскочила. Она заперла дверь, опасаясь внезапного появления дяди.

— Кто там? — дрожащим голосом спросила она, боясь даже дышать.

— Это комната леди Вир?

Голос принадлежал ее мужу.

Она на мгновение зажмурилась и пошла к двери.

«Улыбайся».

Когда она открыла дверь, совершенная улыбка уже была на месте.

— Добрый вечер, лорд Вир.

— Добрый вечер, леди Вир.

Маркиз был в том же костюме, в котором венчался в церкви. Странно, но на нем не было ни пятнышка.

— Могу я войти? — вежливо спросил он, держа шляпу в руке.

Элиссанда поняла, что тупо пялится на супруга, не позволяя ему пройти.

— Да, конечно, извините.

Заметил ли он, как она покраснела? Непременно заметил бы, если бы потрудился взглянуть на нее. Но он только прошел мимо нее и, остановившись в центре гостиной, огляделся по сторонам.

Номер был обставлен в манере квартиры джентльмена: бледно-голубые обои, мебель прочная и не бросающаяся в глаза... В комнате тети Рейчел стояли китайские вазы, разрисованные красной охрой. Здесь в шифоньере из красного дерева были полукругом расставлены тарелки из дельфтского фаянса.

— Торт здесь, — сказала она только для того, чтобы не молчать, и заперла входную дверь.

Маркиз обернулся — не так из-за ее слов, как на звук поворачивающегося в замке ключа, потому что именно туда скользнул его взгляд, прежде чем остановиться на ее лице.

Он не понял, по какой причине она заперла дверь, и подумал, что Элиссанда тем самым сообщает о своей готовности к физической близости. В ее лице чувствовалось напряжение, даже вызов.

— Торт здесь, — повторила она. — Вы хотите, чтобы я его нарезала?

— Его жалко есть. Очень уж красивый.

Элиссанда поспешила к столу и взяла в руки нож.

— Даже то, что слишком прекрасно, испортится, если его вовремя не съесть.

— Какая глубокая мысль, — пробормотал маркиз.

Неужели в его голосе прозвучала ирония?

Элиссанда подняла глаза и с большим опозданием заметила, что у него в руке бутылка виски.

Она вздохнула. Конечно, он несчастен. Его грязно оскорбили. И он отлично знал, что его заманили в ловушку.

Это способен понять любой идиот.

Новоявленная миссис Вир поморщилась. Раньше ее словарь, даже мысленный, не содержал бранных выражений. Она опустила голову и решительно вонзила нож в торт, после чего плюхнула на тарелку такой большой кусок, что он свесился со всех сторон. Маркиз поставил бутылку, взял у нее тарелку и вышел на балкон.

Неожиданно ей захотелось, чтобы он вернулся к глупой болтовне. Она и представить себе не могла, что его молчание будет так трудно игнорировать — или заполнить.

— Вы хотите чего-нибудь выпить с тортом? Возможно, немного виски?

— Виски вряд ли сочетается с тортом. — Теперь в его голосе слышалось нетерпение.

— Тогда сотерн?

Маркиз пожал плечами.

Элиссанда посмотрела на бутылку сотерна. Она была закрыта пробкой и запечатана воском. Вероятно, открыть ее можно было штопором. И действительно, рядом с бутылкой лежал штопор. Элиссанда взяла его и осмотрела со всех сторон. Интересно, как им пользоваться? Дома бутылки всегда открывали слуги.

— Позвать кого-нибудь, чтобы открыли бутылку? — спросила она.

Маркиз вернулся в комнату, поставил тарелку с нетронутым тортом, воткнул штопор в пробку и одним резким движением открыл бутылку. Потом он молча налил полный бокал вина, который поставил перед ней, налил такой же полный бокал виски себе и, не говоря ни слова, вернулся с бокалом на балкон.

Когда Элиссанда вошла после ужина в номер, ливень прекратился, и на улице было что-то непонятное, то ли мелкая морось, то ли густой туман. Но сейчас подул холодный ветер, и темные облака, похоже, опять готовились обрушить на землю потоки воды. Маркиз медленно потягивал виски из бокала. В свете, лившемся на балкон из гостиной, его точеный профиль отчетливо вырисовывался на фоне темного неба.

Он обязан был суетиться, барабанить пальцами по перилам или на худой конец нервно метаться по комнате. Но не сидеть, словно памятник.

Элиссанда не могла отвести от него глаз.

Чтобы отвлечься, она поднесла к губам свой бокал. Она не слишком любило вино, равно как и все прочие спиртные напитки, но это оказалось вкусным и сладким, и бокал очень быстро опустел.

— День был долгим, — сказал Вир, стоя на пороге балкона. — Полагаю, я сегодня лягу пораньше.