Ночь фламинго

– И это все? Деловое соглашение?

– Ее картины вы можете увидеть в клубе, – ответил Вернон. – Ну, а что было между нами, вас вовсе не касается. Она уже не ребенок. У неё хорошая фигура, и она не избегала физических наслаждений, как и любой из нас.

– Значит, вы были любовниками?

– Если вы хотите знать, была ли она моей возлюбленной, то я отвечаю утвердительно. Но если вам и этого недостаточно, я могу вас заверить, что она не была у меня единственной. Во всяком случае, я не понимаю, какое вы имеете отношение…

– А вы знали, что она наркоманка?

– Боже мой, конечно не знал.

– Тут вы неважно сыграли, Вернон. Вы даже не старались изобразить потрясение. Вы – лжец.

В глазах Вернона вспыхнули искры гнева.

– Вы хотите сказать, что…

Миллер ухватился за край стола, чтобы скрыть дрожь в руках.

– Я знаю эту девушку, Вернон. Я увидел её впервые в реке уже мертвой, и все же знаю о ней больше, чем о собственной сестре. Она была скромной неиспорченной девушкой, немного замкнутой, интересовалась только работой. По старомодным понятиям она была робкой и застенчивой. Но для вас это не играет роли, хотя вы и получили образование в Итоне и служили в Королевской гвардии.

– Ну что вы такое говорите? – возразил Вернон с притворной, но угрожающей мягкостью.

– Вы омерзительны, как земляной червь под камнем, Вернон, – с жаром произнес Миллер. – А теперь я вам расскажу, что произошло между вами и Джоанной. В ваш клуб её привела одна из однокурсниц. И по сравнению с грязной пеной, пузырящейся вокруг вас, она была свежей и прелестной, как цветок весной. Вы сразу положили на неё глаз, но Джоанна Крэйг не хотела иметь с вами ничего общего. С этим настоящий мужчина Макс Вернон не хотел примириться, потому что берет все, что хочет взять. Вы напоили девушку, а потом вкололи ей героин. И с тех пор она оказалась в вашей власти, потому что ей ежедневно необходима была доза наркотика. Она должна была ползать у вас в ногах, и выполнять все ваши условия. Весь ужас в том, что нет таких унижений, на которые не пошел бы наркоман, чтобы получить дозу отравы. Джоанна Крэйг попала в зависимость от вас, а глубже пасть было невозможно.

Вернон побледнел от злости. Глаза его сверкали.

– Вы, наконец, закончили?

– Я дам вам знать, когда закончу. Когда девушка вам надоела, вы вышвырнули её вон. Вам не нужна была такая обуза. Однако вчера вечером Джоанна Крэйг проникла в апартаменты, где вы принимали гостей. Она просила помощи, сказала, что беременна. Вы рассмеялись ей в лицо, Вернон. Сказали, что может, если угодно, броситься в реку. Она поняла ваши слова буквально. И за это вы ответите.

– Вы так думаете? – небрежно возразил Вернон. – Теперь дайте и мне сказать, вы, бледный рыцарь. Я был знаком с Джоанной Крэйг. Я знал её так же хорошо или также поверхностно, как всех других. Она написала пару картин для моего клуба. Как я уже сказал, их может видеть любой желающий в любое время. Все остальное – ваши фантазии. Если вы попытаетесь выдвинуть вашу версию в суде. то я вас уничтожу, и вы никогда уже не подниметесь. Даю вам одну минуту, и если вы отсюда не исчезнете, я вызову своего адвоката. Вы знаете, что за этим последует.

– О, ещё бы! – ответил Миллер. – Это значит, что вы будете плакать кровавыми слезами, – и он холодно рассмеялся. – Увидимся в суде, мистер Вернон.

Он повернулся к Брэди. Тот открыл дверь, и оба вышли.

Некоторое время Вернон просидел, молча глядя в пустоту. Затем снял трубку и нажал на кнопку.

– Бен, это вы? – спросил он. – Пошлите ко мне Страттона. У меня есть для него работа.

Моника Грей вышла из ванной опустошенная и ослабевшая. Она надеялась, что после горячей ванны почувствует себя бодрее, но вместо этого ощутила глубокую подавленность и полное отсутствие сил. Непонятно было, как она сумеет продержаться в «Фламинго» весь вечер.

Стук в дверь был настолько тихим, что она решила – послышалось. Остановившись в нерешительности, она завязала пояс халата и прислушалась. Стук раздался снова. Она открыла дверь и увидела в полумраке коридора расплывчатую фигуру. Та подняла руку, и в лицо ей что-то брызнуло. Она зашаталась, открыла рот для крика и закрыла руками глаза, которые нестерпимо жгло. Она слышала, как закрылась дверь, кто-то рванул её за плечо и бросил на кровать. Раздался леденящий душу смех. Цепкие пальцы схватили её за волосы и откинули голову назад.

– Давай, детка, раскрой глазки. Это дядя Билли.

Она попыталась раскрыть глаза. Боль слегка отпустила. Она с ужасом смотрела в бледное бескровное лицо Билла Страттона. Только губы имели какой-то цвет. Он улыбался.

– Деточка, вода с добавкой дезинфекции приятно жжет глазки, верно? Представь, что раствор будет немножко крепче, ну, к примеру, с кислотой, и ты бы уже ослепла.

Страх и ужас парализовали её. Она таращила на него глаза, пока он похлопывал её по щеке.

– Дитя мое, слово – серебро, а молчание – золото. А ты наговорила лишнего. Мистер Вернон не любит этого, ох, как не любит. Ладно, а теперь одевайся, пойдешь со мной.