Ночь, которая никогда не наступит (СИ)

Дальше нас с папой разделили, это было страшно для нас обоих, судя по его взгляду. У меня была личная гримерка, это тоже удивляло. Может быть, они не хотели, чтобы мы много контактировали между собой. Комната была маленькой с темными стенами, почти черными, но все-таки это был оттенок коричневого. В ней стоял лишь такой же темный туалетный столик и стойка на колесиках, на стене висело грязно-розовое зеркало с множеством лампочек, встроенных в раму. Эта комната казалась мрачной и какой-то безнадежной, наверное, если обставить её косметикой и париками, то больше всего она подходила бы актрисе, которая никогда ничего не добьется. Я открыла ящик стола, он оказался переполнен множеством коробочек и баночек со всевозможной косметикой.

Вскоре ко мне зашла улыбчивая девушка с коротко стриженными волосами и пирсингом бровей и предложила мне помощь. Увидев, что я уже накрашена и причесана, он лишь поправила мне макияж и ушла. Меня расстроило то, что я потратила целый час своего свободного времени дома, чтобы привести себя в желанный вид, когда я могла заняться этим здесь. Теперь у меня осталось ещё время, и я совершенно не знала, на что его потратить. А ведь это для меня теперь такой ценный ресурс. Мне было неловко выходить из гримерки в незнакомом месте без чьего-то приглашения, но вряд ли это я должна смущаться в такой ситуации.

Я осторожно выглянула за дверь, коридор был пустым. На стенах висели черно-белые фотографии городских пейзажей, а на равном расстоянии друг от друга были расположены двери, ведущие, наверное, в другие гримерные. Вот и все, что их оживляло, в остальном я чувствовала себя совершенно одинокой, даже голосов из-за дверей не было слышно. Я осторожно вышла в коридор и медленно двинулась к его противоположному концу, будто бы предполагала, что в любой момент дверь может открыться и оттуда вырвется нечто страшное. Если меня ввергает в такой ужас прогулка по коридору, то каково мне будет на игре. Наверное, все же сейчас моя скованность была вызвана не ужасами моего воображения вроде щупалец, которые могут распахнуть двери и утащить за собой в зубастую пасть, а возможностью встретить человека, который спросит меня, куда я иду, и почему я не в своей комнате. Я даже придумала, что я ищу автомат с кофе, наверняка, он должен быть здесь. В итоге я так много раз прокрутила в своей голове, как вежливо отвечу на вопрос «что я здесь делаю», что моя вылазка перестала быть бессмысленной, и моей целью стал кофе.

В конце коридор упирался в лестницу, ведущую в подвал и на второй этаж. Я решила, что логичнее сначала проверить ниже, потому что неизвестно, сколько этажей будет ещё наверху. Внизу оказался подобный коридор, в конце которого я увидела заветный автомат. Освещение здесь было менее ярким, оттого желтая полоса света из-за открытой двери в одну из комнат казалась неестественно броской. Мне не хотелось проходить через нее, но, в конце концов, я не могла отказаться от своей цели, когда она была так близка.

Я старалась не смотреть в сторону открытого дверного проёма, но, когда краем глаза заметила, что внутри много людей, не смогла удержаться и повернула голову. Комната была переполнена молодыми тоненькими девушками, каждая из которых занималась совершенно бесполезным занятием. Одна разглаживала на вешалке шелковое платье, на котором в принципе не могло быть складок, другая рассматривала на свету жемчужные бусы, будто пыталась найти в них малейший изъян, третья стряхивала пыль сиреневым страусиным пером с совершенно чистого зеркала. Остальные столпились с кисточками для макияжа, лаками для волос и расчёсками вокруг одной женщины.

Она сидела ко мне спиной совершенно обнаженная на тонкой золотистой табуретке, которая будто была сделана для того, чтобы скрывать как можно меньше деталей её тела. Край её плеча был синеватого оттенка, и одна из девушек закрашивала его толстой кистью, предавая ему цвет здоровой кожи, как уже у большей части её тела. Даже если бы я не заметила синие трупные пятна, только лишь по одному силуэту спины и цвету беленых волос, я бы поняла, что передо мной королева Элиз. Её образ был так популяризирован, что её невозможно было не узнать. Наверное, дело было ещё в том, что она вызывала первородный страх словно перед диким хищником, оттого её образ прочно отпечатался в памяти. Она чуть повернула голову в мою сторону, и я увидела её совершенно человеческие черты лица. Если бы я не знала, кто она, у меня не было бы сомнений, что это лицо живого человека. Я случайно бросила взгляд на её отражение в зеркале и увидела её обратную сторону. Она повернула ко мне ровно на ту часть, которая уже выглядела живой под слоем косметики. Губы в отражении были синими, кожа белой, а глаза красными от множества потрескавшихся сосудов.