Ночь, которая никогда не наступит (СИ)

- Мы познакомились три года назад, даже чуть больше, пока я ещё был человеком. Я всегда был болен, и головой и телом. Потом голова стала ещё хуже, когда у меня нашли метастазы в мозге. Сначала была просто меланома, её вырезали, но метастазы всё равно появились. Мне было больно, и я знал, что скоро умру, потому что всё время лежал в больнице. Но я тогда ходил и не стал тощим, как многие другие пациенты. Мне нравилось гулять по больнице, и меня ругали медсестры, что я хожу-брожу тут из отделения в отделение, когда мне нужно лежать в палате. Я думаю, они не со зла, просто у них такая работа. И однажды я дошел до станции переливания крови. Там была Софи, у неё были красивые серебряные пуговицы на платье с листьями, поэтому я с ней заговорил. Она рассказала, что она - вампир, и что она приходит в больницу покупать кровь, хотя это и незаконно. Ещё она рассказала, что недавно совершила плохой поступок и ищет, как его можно искупить, хотя бы чуть-чуть. Она бы хотела помогать в больнице, но знает как. Мне стало жалко её, и я рассказал ей, что скоро умру, и мне будет приятно, если она будет навещать меня. Потому что радовать тяжелобольного человека - это хороший поступок. И она навещала меня каждую ночь, разговаривала со мной и приносила мне подарки. Когда у меня стало плохо со зрением, Софи читала мне. Потом мне стало её жалко, и я стал думать, что зря хотел совершить хороший поступок для того, чтобы она совершила хороший поступок. Потому что она стала много плакать и расстраиваться из-за того, что привязалась ко мне. Я тоже так сделал.

Ветер резко открыл окно, и я испугалась, что это вернулся Шон или кто-то другой. Я почувствовала холодный воздух, и мои глаза заслезились то ли от температурного раздражителя, то ли от истории Йозефа. Я гладила его по руке, пока он говорил.

- Потом оказалось, что она почти всё наше знакомство добивалась того, чтобы ей позволили меня сделать вампиром, и я окончательно не умер. Ей много лет, и у неё ещё не было потомков, поэтому она имела право. Но я не нравился Патрисии. Однажды Софи даже уговорила её прийти и посмотреть на меня. Патрисия даже смеялась, хотя Шери сказала мне, что я это придумал, потому что Патрисия ни разу за свою жизнь даже не улыбнулась. Софи была настойчивой, как настоящая героиня, и добилась разговора с королем. Он - очень хороший, мы все его любим. Король разрешил ей обратить меня, и даже обнял меня, когда увидел. Потом Софи сделала меня вампиром, и я больше не умирал. Мы стали покупать кровь и жили хорошо до этого момента.

Я обняла его. По-настоящему, крепко, без попыток что-то вложить в свои объятия, а с искренним чувством. Я гладила его по волосам, а он положил голову мне на плечо, прикасаясь к моей пульсирующей шее. Я считала, что вампиров не должно существовать, тело рядом с нами было тому доказательством. Но это не означало, что все они были чудовищами по собственной воле, и их нельзя было жалеть.

- Софи была хорошей, - еще раз повторил Йозеф и осторожно отстранил меня от себя. Он улыбался, счастливо, как будто бы вдруг понял что-то по-настоящему важное, и вся его печаль ушла.

- И это главное, - сказал он и снова потянулся ко мне, чтобы поцеловать. Я смогла закрыть глаза, и наш поцелуй вышел совсем не таким, как в первый раз. Мы едва соприкасались губами, и я чувствовала волнение совершенно другого рода, будто бы это и был наш первый поцелуй.

Я вздрогнула, отодвинувшись от Йозефа, когда услышала непривычно громкий звук будильника, будто проехавшийся по всем моим нервам.

- О, черт, я совсем забыл.

Йозеф встал и подошел к полке, чтобы выключить массивный будильник, заключенный в деревянную рамку, похожую на надгробие с золотыми шпилями по углам, под его прозрачным циферблатом шевелились резные колёсики.

- Софи всегда на всякий случай ставила будильник за десять минут до рассвета. Она обычно вспоминала об этом раньше и закрывала все окна. Но теперь она умерла, поэтому только будильник напомнил об этом.

Вид у него стал скорее озадаченным, но я видела, что Йозеф снова заметно погрустнел.

- Я помогу тебе закрыть окна.

- Да, иди, закрывай, я пойду, скажу Шону, чтобы он зашел, а то он сгорит.

Если бы я была на месте Йозефа, я не стала бы предупреждать Шона, хотя, наверняка, он и так знал о рассвете. Я побежала закрывать окна сначала на этом этаже, потому что десять минут показались мне очень коротким сроком, и я боялась, что не успею. Сначала я не заметила, но оказалось, что сверху окон были тяжелые сплошные жалюзи, которые я закрывала с трудом, постоянно опасаясь, что где-то оставила щель для света. Для верности я прикрывала все массивными шторами. Я слышала, как на улице Йозеф звал Шона, но тот не откликался. Вскоре он вернулся.

- Ушел. И операторы ушли.