Ночь, которая никогда не наступит (СИ)

Я ушла далеко в парк, вглубь леса. Скамейки и указатели уже не попадались, но дорожка все ещё вела меня. Это были дебри лишь в понимании такого городского жителя, как я, конечно, кто-то более знакомый с лесами, так бы не посчитал. «Такие девочки дворнягу примут за волка, а дерево - за дремучий лес»-сказали бы мне они. Я пыталась отбросить свои глубинные страхи, связанные с неизвестностью и безлюдностью, но все равно не могла перестать думать о том, что маньяк мог схватить меня здесь и никто не услышал бы моих криков. Это было бы высшим злодеянием убить меня в этот день, потому что преступник лишил бы жизни не одного человека, а целых одиннадцать. Каждый год в этот день люди должны ходить в государственные учреждения, чтобы проголосовать за десятерых самых близких человек. Самому тоже нужно получить десять голосов, необязательно от тех же самых людей. Тот, кто не смог получить нужное количество, умирал. Не сразу, давалось несколько недель на то, чтобы закончить свои земные дела. Потом несчастных отдавали на корм вампирам, нашим господам, правящими нами справедливо и мудро, но не способным прожить без крови. Казалось бы, в этом нет ничего сложного, все могли бы разделиться на группы и проголосовать друг за друга. Но каждый год оказывались невезучие, не набравшие свои десять голосов, и таких людей было немало. Наш король назвал это голосование «Днём Любви», потому что каждый в этот день выражал любовь к близким. День Скорби, День Жатвы, День Смерти, День убийц, вот как еще можно было назвать этот день. Я могла придумать много названий, но ни одно бы из них не выражало всего смысла этой ужасной даты.

Этот праздник был не всегда, даже я застала время до его учреждения. Но мне тогда было меньше четырех лет, и я ничего не помню об этом периоде. Вся ирония состояла в том, что раньше всё было куда хуже. Тогда людям просто присылали списки тех, кто пойдет на корм, и не было никаких шансов спастись. В очереди на смерть в равной степени могла оказаться, как я, защищенная большим количеством родственников, так и тот бездомный. Наш король Габриэль всё поменял, когда пришел к власти. И старшее поколение любило его за это.

Король объявил днём голосования пятое мая, он говорил, что природа к этому времени уже пробудилась, но не расцвела окончательно, поэтому это лучшее время, чтобы делиться любовью. Прошлогодние листья ещё мешались под ногами, но не хрустели, а хлюпали вместе с землей, в которой они увязли. Поэтому, когда я услышала шорох, в первую очередь я подумала, что это шелестит на ветру та немногочисленная листва, которая уже успела распуститься. Я продолжила идти вперёд. Мне хотелось увидеть цветы хоть на одном из деревьев, но я не находила их. В начале парка уже распустилась сирень, но она росла в людном месте, и поэтому не казалась такой живой, как цветущие деревья в лесу. Мне так и не попалось то, что я хотела,  зато я набрела на поляну с одуванчиками, ещё не успевшими стать зыбкими шариками. Я остановилась здесь, потому что отчего-то их вид успокоил меня, я даже на мгновение забыла, какой сегодня день. Я бы сплела себе венок, но как бы на меня посмотрели прохожие, если бы я шла в «День Любви» в венке из цветов.

Я снова услышала шорох, он насторожил меня больше, чем в первый раз, но я до сих пор надеялась, что это ветер. Потом послышался хруст ветки. Кто-то наступил на неё, это было очевидно. Тогда я, наконец, позволила себе запаниковать. Когда я шла сюда и думала, что могу встретить маньяка, мои мысли имели даже легкий оттенок мазохизма оттого, что я смогу быть той несчастной невинной девушкой, которая так несправедливо пострадала. Если бы я ещё и выжила, то смогла бы со слезами на глазах рассказывать свою историю, и никто бы не посмел осудить меня за истерику. Это все было глупостями, и я старалась не смаковать эти мысли, а прогонять их как можно дальше от себя. Но теперь, когда я поняла, что неподалеку от меня кто-то ходит, мне стало страшно. И самая ужасная мысль, которая меня посетила, состояла в том, что это может быть не маньяк, не наркоман и не вор, а вампир. Дикий, нарушающий закон о запрете на убийства людей, которые имели все десять голосов, чтобы жить. Или того хуже, я ему понравлюсь, он обратит меня в вампира, и мне придется стать такой же ужасной тварью, как он.

Я медленно развернулась в обратном направлении и достала мобильный телефон. Папа был занят, но ради меня он должен был взять трубку. Я стала набирать его номер, но через несколько гудков поняла, что ошиблась. Он не подходил к телефону, но я все равно сделала вид, что он ответил.

- Алло, папа? Ты же уже идешь ко мне навстречу к нашему месту в лесу? О, отлично, и твой друг Дэвид с братьями тоже с тобой? Здорово, значит, совсем скоро встретимся.