Ночь, которая умирает

— Я знаю, что у вас достаточно денег, — ответил Голд — Сначала скажите мне, о чем пойдет речь.

Брэдстоун наклонился вперед на своем стуле и напряженно проговорил:

— Если вы следили за моим делом, то должны знать, что меня подвергли нетрадиционному и жестокому наказанию. Я первый получил такой приговор. Гипноз в сочетании с прямым воздействием на нервную систему — этот метод разработан совсем недавно. Природа наказания, которому меня подвергли, еще не до конца изучена. Его нужно отменить.

— Ваше дело рассматривалось в суде с соблюдением всех законных процедур, — заявил Голд. — а то, что вы виновны в совершении преступления, не вызывает сомнений…

— Пусть даже и так! Мы живем в компьютеризированном мире. Я ничего не могу: не могу получить информацию, не могу поесть, не могу развлекаться, не могу ни за что заплатить или что-нибудь проверить. Я вообще ничего не могу сделать — не прибегая к помощи компьютера. В результате исполнения приговора — как вам, вероятно, известно — я не могу даже взглянуть на компьютер, потому что у меня сразу начинают болеть глаза, а если я прикоснусь к клавиатуре, на руках у меня появляются весьма болезненные раны. Я даже использовать свою кредитную карточку не в состоянии. Меня тошнит от одной только мысли об этом.

— Да, мне все это известно, — ответил Голд. — Я знаю, что вам дали вполне солидную сумму денег, которой должно хватить на все время наказания, и что власти обратились к населению с просьбой, чтобы оно оказывало вам помощь и выражало сочувствие. Надеюсь, именно так дело и обстоит.

— Мне это не нужно. Я не хочу, чтобы меня жалели и помогали. Я не хочу быть беспомощным ребенком в мире взрослых. Мне не нравится быть неграмотным в мире, где все умеют читать. Помогите мне! Мой приговор должен быть отменен. Вот уже почти месяц я живу в аду. Я не выдержу еще одиннадцати.

Голд задумался, а потом сказал:

— Я возьму с вас аванс, чтобы стать вашим официальным представителем, и постараюсь сделать все, что в моих силах. Но должен предупредить: шансы на успех не велики.

— Почему? Я всего-то перевел пять тысяч долларов…

— Вы планировали перевести гораздо больше — к такому решению пришел суд, но вас поймали прежде, чем вы успели это сделать. Гениальное компьютерное мошенничество, вполне достойное вашего всемирно известного таланта шахматного игрока, и все же — преступление. Вы сами сказали, что в нашем мире все компьютеризировано и ни один шаг, пусть даже самый незначительный, не делается без компьютера. Следовательно, мошенничество, совершенное с его помощью, есть попытка расшатать основы цивилизации. Страшное преступление. Нужно сделать все, чтобы больше ни у кого не возникло желания повторить ваши подвиги.

— Кончайте проповедь.

— А я ее и не начинал. Я просто вам объясняю, как обстоят дела. Вы посягнули на систему, и в наказание система разрушена — только для вас одного, — а в остальном вам ведь не сделали ничего плохого. Если ваша жизнь кажется вам невыносимой, в некотором смысле это должно показать вам, какой она стала бы для всех остальных из-за того, что вы совершили покушение на существующий порядок вещей.

— Но год — это слишком много!

— Ну, возможно, меньший срок тоже послужит хорошим примером для тех, кто задумывает аналогичное преступление. Я попытаюсь вам помочь, но боюсь, мне известно, что скажет суд.

— Что?

— Они скажут, что, если наказание должно соответствовать совершенному преступлению, ваше подходит просто идеально.

перевод В. Гольдича, И. Оганесовой

Я буду ни при чём

Сэмюель Гелцерман в течение пяти лет усердно работал, надеясь стать миллионером. Многие стремятся к этому с разной степенью надежды на успех, и каждый выбирает свой путь. Сэм действительно мог рассчитывать на многое, но путь к достижению дели выбрал чрезвычайно утомительный. Он состоял секретарем при своем дяде, Ральфе Геддермане, известном авторе шпионских романов, но на самом-то деле выполнял черновую работу.

Ральф не был автором дешевых бестселлеров; его книги отличались достоверностью, занимательностью сюжета, хотя их и не выбрасывали на рынок как нечто сенсационное. Однако это не вызывало у Сэма неудовольствия, поскольку Ральф считался, и по праву, писателем, книги которого хорошо продаются. К тому же он был весьма плодовит. Каждая его книга долго пользовалась спросом и многократно переиздавалась. Время от времени права на экранизацию того или иного произведения покупали киностудии.

И все же, если бы достижения Ральфа носили более очевидный материальный характер, он бы давно «прикупил» себе пару-тройку секретарей и придумал бы множество приятных способов потратить значительные суммы денег, прежде чем отправиться в мир иной.