Ночь масок и ножей

– Хм-м. Ну, скажем, некое несварение подсказывает мне, что у тебя никогда не будет того, что я хочу.

– Как решительно вы это сказали. А мне многие говорили, что у меня талант исполнять самые сокровенные желания.

Мои внутренности скрутило. Его слова буквально сочились двусмысленностью, а я не хотела в этом разбираться.

– Какой неприятный сюрприз – встретить тебя здесь в течение дня.

– Я здесь сегодня нужен.

Я закатила глаза и поспешила к другой стороне калитки, где одна из свиней протиснулась наружу, – самая маленькая и самая шустрая. Я пыталась поймать животное, пока легкие не начали гореть.

Словами не передать, как противно мне было, что пришлось просить помощи у Элофа.

Он ничего не сказал, но блеск в его глазах-океанах говорил мне, что внутренне он чуть не кричал о том, что у него нашлось нечто, нужное мне. И так было до тех пор, пока животное наконец не оказалось за починенной калиткой.

– Солнце садится, дэнниск. Вам бы пора возвращаться в свою кроватку.

Я заправила пряди своих потных, грязных волос за ухо.

– А тебе пора бы найти кого-то другого, чтоб его донимать.

– Отлично сказано, дэнниск. Нет, правда, вы меня ранили.

– Хорошо. – Пекло. У меня мозгов было меньше, чем у треклятого камня, и Элоф знал об этом. Его заносчивый смех разбитым стеклом вонзался в меня, пока я заканчивала укреплять вновь выпрямленные столбы грязью и глиной, а он снова принялся кормить тупых свиней.

Моя работа замедлилась с того момента, как отчим потребовал, чтобы меня не было видно. Что такого ужасного было в том, чтобы подпустить меня к Хагену? Йенс знал, что мы близки; он никогда не пытался нас разлучать. Одно из его подозрительных проявлений доброты, которых я не понимала. А теперь казалось, что он знает что-то еще и держит меня в неведении, потому что не хочет, чтобы я была в курсе его секретов.

– Наверное, это к лучшему, что вы сегодня не будете путаться под ногами, дэнниск, – сказал Элоф, опершись одним локтем на черенок лопаты.

Я бросила на него мрачный взгляд.

– Что?

– Сегодня, когда ваш брат вернется. Я думаю, будет разумно не путаться под ногами.

Я что, про Хагена говорила вслух? Или мое лицо буквально кричало о том, что я еще сильнее сломлена оттого, что не могу увидеть брата? Я его проигнорировала и вытерла грязные руки о штаны.

Голос Элофа потемнел.

– Собственно говоря, я думаю, вам стоит поспешить на этот свой чердак. Сейчас же.

– Да как ты смеешь мне…

Слова задушил грохот колес по песку и щебенке. Сердце в моей груди остановилось. Я задержала дыхание и повернулась к передней подъездной дороге, ведущей к Дому Штромов.

О боги. Кареты Черного Дворца. Хаген. Кровь потекла быстрее, а слабую улыбку было никак не сдержать.

Пока мечта не превратилась в отвратительную реальность.

– Проклятье, – ругательство Элофа стало еще одним ножом в моей груди, доказательством того, что то, что я вижу, – правда.

– Маскарад, – сказала я, чуть дыша. Не кареты Черного Дворца. Это были повозки с масками, нарисованными на боках, и решетками на окнах. Такие повозки использовались, чтобы запирать и перевозить купленных альверов на Маскарад Аски.

Если что и доказывало, что альверы, занятые на маскараде, не были свободны, – так это решетки в тех повозках.

Мои колени ослабли, когда троица вооруженных скидгардов открыла одну из зарешеченных дверей и выволокла откуда-то сзади тощего слабого мужчину.

– Нет, – сказал Элоф чуть слышно. – Это невозможно.

Я не знала, что он имеет в виду. Все, что я слышала, – это свой собственный сдавленный крик:

– Хаген!

Глава 4

Воровка памяти

Я пронзительно вскрикнула, когда скидгарды заставили моего брата встать на колени.

Его волосы отросли до плеч. Борода вся сбилась в колтуны и заканчивалась чуть выше его сердца. На нем были лохмотья, а эти сильные, надежные руки теперь были тонкими и покрытыми синяками.

Я сделала шаг, желая броситься к подъездной дорожке, чтобы вступить в бой с любым, кто посмеет к нему прикоснуться, но кто-то остановил меня, крепко обхватив за талию.

Элоф прижал меня к своей широкой груди, оттаскивая назад.

Я стала вырываться.

– Нет!

– Потише.

– Отпусти меня!

– Закрой свой рот, или я его силой закрою. – Этот дурак вцепился в меня так, будто я была его последним вздохом. Я его ненавидела. Элоф медленно повел меня назад, к деревьям. – Малин, ты должна его отпустить.

Этот гад знал, как меня зовут.

– Нет. – Боль в моей груди стала невыносимой. Я привалилась к его телу. – Это же маскарад.

– Я знаю.

– Они… уничтожат его. Отпусти меня!

Дверь в длинный дом распахнулась. Мой отчим и половина домочадцев вышли на подъездную дорожку.

– Что это? – рыкнул Йенс.

Скидгард с серебряным саксом[3]выступил вперед. Капитан, сомнений нет.

– За вашу службу Черному Дворцу ваш Лорд Магнат дарует членам Дома Штромов возможность проститься со вторым сыном.

– Нет, – сказал Йенс. – Я получил весть о том, что его отпускают.

– Планы изменились, милорд. С этого момента лорд Хаген Штром, признанный альвером, будет в распоряжении Лорда Магната, каким бы образом тот ни решил им распорядиться.