Ночь морлоков

– И как поживает доктор Амброз? – спросил хозяин, жестом руки приглашая нас сесть. В его голосе слышалось просторечное произношение, с которым говорили люди на близлежащих улицах.

– К сожалению, он сейчас, вероятно, подвергается опасности, – сказал я, сев и вглядываясь в лицо старика. – Но, боюсь, в эту минуту мы ничем не в состоянии ему помочь.

Клэггер задумчиво кивнул.

– Да, насколько я понимаю, такое вполне могло случиться. Доктор Амброз – человек огромного, мощного знания, но есть в нем и нечто большее, как вы вполне можете знать. – Его пронзительные глаза поедали меня. – Мистер… м-м-м…

– Хоккер, – сказал я. – Эдвин Хоккер. – А это… м-м-м… мистер Тейф и бригадный генерал Морсмир.

– Ну-ну, – укоризненно сказал Клэггер. – Я по меньшей мере немного в курсе секретов Амброза. Для меня большая честь принимать вас у себя в доме, милорд Артур. – Он серьезно наклонил голову.

Артур поднял руку:

– Прошу вас, без формальностей. Я считаю человека вашей учености ровней мне.

– Да ну, только никакой я не ученый в вашем понимании этого слова, но, как вы видите, немало читаю. – Клэггер махнул рукой, показывая на свою беспорядочную библиотеку. – И потому в этих краях пользуюсь определенной известностью. Это меня мистер Мейхью пристрастил к таким делам.

– Мейхью? – переспросил я. – Не Генри ли Мейхью, случайно?

– Именно Генри, – с нескрываемой гордостью произнес Клэггер. – У меня где-то здесь есть подписанное им первое издание книги «Рабочие и бедные Лондона». Я был одним из тех, кого он интервьюировал для своей книги. Сейчас найду… Господи, это ж было лет этак сорок назад. Его смерть несколько лет назад разбила мне сердце, ведь он стал мне настоящим другом и сделал для меня столько добра.

Он проглотил грустное воспоминание о великом хроникере лондонского общества.

Мои глаза остановились на предмете, который я увидел сразу же, войдя в эту комнату, и который мгновенно вызвал у меня недоумение. Над очагом висела жердь футов девяти в длину с искривленным концом. Его упоминание книги Мейхью, которую я, как и всякий образованный лондонец, знал в некоторой степени, осенило меня – я понял назначение странного предмета на стене.

– Так вы же трешер! – воскликнул я. – Береговик, канализационный бродяга.

– Бывший, – внес поправку он. – Хотя я сильно тоскую по этому занятию в ясные утра, когда солнце едва золотит речную воду у решеток сливных колодцев, а из канализации при низком приливе доносится такая смесь запахов – как это прекрасно. – Он показал на длинный предмет над камином. – Видите, я сохранил с тех времен мой шест-пробник – не раз он спасал мне жизнь, скажу я вам! – и еще сохранил старые фонари и кожаные передники где-то тут затолканы. Ах, какой прекрасной жизнью живет канализационный бродяга. Уж вы мне поверьте.

– Я и понятия не имел, что такая профессия позволяет неплохо жить, – сказал я, обводя рукой его уютное жилище.

– Тут не обошлось без доброты мистера Мейхью. Профессия моя приносит хороший доход – в канализационных стоках столько ценных предметов. И, если есть навык, найти их не проблема. Но большинство трешеров, как только заработают что-то, так сразу и тратят свои заработки на выпивку и всякие кутежи. Мистер Мейхью, вечная ему память, объяснил мне всю глупость таких диких привычек, рассказал, как в сжатые сроки удвоить тот небольшой доход, полученный от одной находки. Я последовал его совету, хотя, черт подери, временами меня мучила жажда, зато теперь люди называют меня Богач Том. Но еще сильнее я горжусь знаниями, которые приобрел после того, как оставил свое ремесло. И именно это навело нашего общего друга доктора Амброза на мысль найти меня и включить в свой проект.

Мои брови сами взметнулись вверх в приступе непрошеного скептицизма.

– А по какому именно предмету вы консультируете доктора Амброза?

Наш хозяин поднял подбородок, на лице его появилась доля надменности.

– Доктор Амброз – человек глубочайших знаний, чего от него и следует ожидать, зная, кто он такой на самом деле. И он знает о канализационной системе Лондона больше, чем многие из трешеров, перебивающимся этим ремеслом. Но столько, сколько знаю я, не знает даже он.

– А что особого об этом можно знать? – сказал я. – О канализационной системе?

– Сэр, вы демонстрируете свое невежество. Под улицами творятся такие чудеса – они вполне могут вынести мозги обычного человека, идущего по мостовой в неведении относительно того, творится у него под ногами. Места и пути гораздо более глубокие и старые, чем вы можете себе представить, мой дорогой мистер Хоккер. И предметы – определенные ценные вещи, если вы меня понимаете.

И я его прекрасно понял:

– Значит, вам известно, что мы ищем?

– Думаю, да, – сказал Клэггер. – Но могу вам сказать, завладеть этим предметом будет делом нелегким.

– Чем труднее задача, – сурово отрезал Артур, – тем звонче слава. – Тейф закатила глаза, услышав эти его слова, но промолчала.

Я недоуменно посмотрел на старого короля, потом перевел взгляд на Клэггера.