Ночь наслаждений

Дэниел кивнул, дыша так часто, что его движения были порывистыми и грубыми. Он все еще так сильно пытался не торопиться, что Энн поняла: нужно послать его через край этого желания. Он жадно смотрел, как она играет своими грудями, и чистая, примитивная потребность, горевшая в его глазах, позволяла ей чувствовать себя богиней, могущественной и сильной.

Она облизнула губы и сжала розовые соски большим и указательным пальцами. Ощущение было поразительным. Таким, словно Дэниел снова сосет ее груди. Ее пронзила новая молния наслаждения, ударившая между ног, и Энн с удивлением поняла, что сама вызвала это. Своими неловкими пальцами.

Откинув голову, она застонала.

Дэниел тоже был захвачен волной желания и сделал выпад, жесткий и быстрый, так что их тела, наконец, соединились.

– Ты сделаешь это снова, – прорычал он. – Будешь делать каждую ночь. А я стану наблюдать…

Трепеща от блаженства, он двигался в ней.

– Я стану наблюдать. Ночь за ночью.

Она улыбнулась, наслаждаясь своей вновь обретенной силой, и гадала, что может еще сделать, чтобы он окончательно ослабел от желания.

– Никогда не видел ничего прекраснее, чем ты сейчас. Прямо сейчас. В этот момент. Но это… это…

Он снова стал двигаться, застонав, как от боли, и опираясь ладонями о подушку по обе стороны от ее головы.

Энн вдруг поняла, что он пытается не шевелиться. Держаться неподвижно.

– Я не это хотел сказать, – пропыхтел он, тяжело дыша.

Она посмотрела на него, посмотрела в глаза и почувствовала, как он взял ее руку и их пальцы переплелись.

– Я люблю тебя. Я люблю тебя, – повторял он снова и снова, и в его голосе звучала любовь. Она ощущала эту любовь с каждым движением его тела, и это было ошеломляюще, удивительно, особенно еще и потому, что она в этот момент словно стала частью другого человека.

Она стиснула его пальцы.

– Я тоже тебя люблю. Ты первый мужчина. Первый мужчина, которого я… – шептала Энн.

Она не знала, как высказать все, что у нее на сердце. Хотела, чтобы ему стало известно о каждом моменте ее жизни, каждом триумфе и разочаровании. Но больше всего хотелось, чтобы Дэниел понял: он первый мужчина, которому она доверяла беззаветно, единственный, кто завоевал ее сердце.

Он взял ее руку и поднес к губам. Сейчас, посреди самого плотского, самого эротического соития, которое она только могла представить, он поцеловал костяшки ее пальцев так нежно и почтительно, как древний рыцарь.

– Не плачь, – попросил он.

Она и не сознавала, что плачет.

Он поцелуями убрал слезы, навис над ней и стал двигаться, вновь воскрешая к жизни огонь в самом ее естестве. Она гладила его икры пятками, извивалась, приподнимала бедра, и они вместе нашли общий ритм. Что-то в ней менялось, расширялось и сжималось, пока она не поняла, что больше не вынесет, и тогда…

– Ооооо! – вскрикнула Энн, когда окружающий мир взорвался. Она вцепилась в его плечи, стиснула с такой силой, что приподнялась с кровати.

– О господи! – выдохнул Дэниел. – О господи, о…

С последним выпадом он вскрикнул, дернулся вперед и наконец обмяк, изливаясь в нее.

«Вот и все», – дремотно думала Энн.

Вот и все, но ее жизнь только начинается…

Уже поздней ночью Дэниел лежал на боку, облокотившись на локоть, подпирая ладонью голову и лениво играя с прядями волос Энн. Она спала. По крайней мере, ему так казалось. Если же нет, она просто удивительно добра, позволяя ему гладить свои мягкие локоны. Восхищаться отблесками света, играющими на каждой пряди.

Он не думал, что у нее такие длинные волосы. Когда она забирала их наверх гребнями и шпильками или чем еще там пользовались женщины, они выглядели одним строгим узлом. Впрочем, и при виде этого узла на головке столь прекрасной женщины у него останавливалось сердце.

Но распущенные волосы были роскошны. Они раскинулись по ее плечам, как соболье одеяло, мягкими, густыми волнами, доходившими до груди.

Дэниел позволил себе довольную ухмылку. Хорошо, что волосы не закрывали ее грудей!

– Чему ты улыбаешься? – пробормотала Энн хриплым со сна голосом.

– Ты проснулась!

Энн, потянувшись, тихо мурлыкнула. Дэниел вне себя от счастья наблюдал, как простыня соскользнула с ее тела. Она ойкнула и подтянула простыню.

Дэниел накрыл ее руку своей, потянул простыню вниз.

– Так ты мне больше нравишься, – хрипло пробормотал он.

Энн вспыхнула. Было слишком темно, чтобы он увидел, как она покраснела. Но она на миг опустила глаза, как делала всегда, когда смущалась. И он улыбнулся снова, потому что даже не сознавал, что помнил о ней такое.

Ему нравилось знать о ней все.

– Ты еще не сказал, чему улыбался, – сказала она, осторожно подтягивая простыню снова и заправляя под руку.

– Я думал о том, как мне нравится, что твои волосы недостаточно длинны и не закрывают груди.

На этот раз он увидел, как она вспыхнула. Даже в темноте.

– Ты же спрашивала, – напомнил он.

Они долго, мирно молчали, но тут Дэниел увидел, как Энн встревоженно хмурится. Он не удивился, когда она спросила:

– Что теперь будет?