Ночь пламени

Я встал и растерянно побрел вниз, прогоняя прочь мысли о том, что Николас и Лимирей уехали навсегда, но в глубине души знал, что дом не оставляют незапертым, даже уезжая только на пару дней. Люди не бросают так дорогие сердцу вещи, если намерены вернуться. Даже не оставили охранного заклинания от непрошеных гостей!

В горле стоял ком, а на глаза навернулись слезы. Я сел на ступеньку лестницы и закрыл лицо, стараясь совладать с собой, но горечь обиды все равно душила меня. Почему Лимирей ничего мне не сказала?! Даже когда они с Николасом срочно уезжали в город, Лимирей всегда находила меня, а тут…

– Почему? – прошептал я, не узнавая собственный голос.

Поняв, что со слезами бороться бессмысленно, я дал им волю: все равно меня никто не видит.

Я не знаю, сколько прошло времени. Немного успокоившись, я подошел к столу, где лежал кулон Лимирей. Рядом обнаружилась записка. И как я ее раньше не заметил?

Я усмехнулся. Писать и читать меня научили именно они с Николасом. У моих названых родителей на школу денег не нашлось, так что ни я, ни кто-либо из моих братьев и сестер грамотой не владели. Спасибо, что хоть считать научили, чтобы на базаре не обманули.

Почерк я узнал. Он принадлежал Лимирей.

«Дэниэл!

Я знаю, что ты придешь. Прости, но мы не можем здесь оставаться. Возьми на память мой кулон и вспоминай обо мне… о нас хоть иногда.

Твоя Лим».

Лим… Помнится, когда я назвал ее так впервые, она лишь с интересом склонила голову набок, ненадолго задумалась и кивнула. Такое сокращение ей понравилось. Однако больше никому, кроме меня и Николаса, не позволила так к себе обращаться.

В паре мест чернила были слегка размыты. Сердце снова предательски защемило. Если ты плакала, то почему ты ушла, Лимирей?! И куда?..

Я понимал, что отправляться сломя голову за ней – чистое безумие. Если они уехали посреди ночи, то местные могли ничего не увидеть. Отправиться в город со слабой надеждой и вопросами: «Не встречали ли вы такую-то девушку вместе с таким-то мужчиной?» – сомнительная идея.

Я прикоснулся к кулону. Солнечный свет, попавший на его грани, оказался отражен во множестве кровавых брызг. Форма у кулона была немного странная: вытянутый несимметричный ромб с безумной огранкой – как будто мастер, который его делал, либо слишком торопился, либо махал инструментами как придется.

Повинуясь непреодолимому желанию, я надел кулон на шею и спрятал его под одежду. Он приятно холодил кожу и даже как-то успокаивал. Записку я сложил вчетверо и сунул в карман. Пусть так, но хоть какая-то память о Лимирей у меня останется.

Я медленно развернулся и побрел из пустующего дома. Некогда приветливый, теперь он стоял одиноким и холодным. В моей душе царило странное спокойствие. И пустота.

Глава 1. Встреча

Десять лет спустя, деревня Айтон

Я осмотрел таверну мрачным взглядом. Сегодня здесь было довольно шумно, а все потому, что через два дня наступит праздник стихии Воды. Новый год. День зимнего солнцестояния. День, когда маги проводят ритуалы, чтобы упорядочить свои магические потоки. День, когда застывшая вода плотным покровом накрывала землю и дарила ей покой до праздника стихии Воздуха. День, когда силы Воды становились намного мощнее, чем все остальные. День, когда водная стихия не потерпит к себе неуважения. Даже на такое простое действие, как уборка с водой, духи в праздник могли обидеться. Я не рисковал испытывать их недовольство даже при их странном благоволении ко мне, но пару историй о том, как отравлялись чистой водой люди, нарушившие запрет, слышал.

Я взглянул на опустевший бокал, где еще недавно был эль, и поморщился – не от того, что напиток закончился, а потому что на гладко отполированной поверхности увидел свою угрюмую физиономию. Ну что поделать – не люблю я праздники!

Из отражения на меня смотрел вполне симпатичный юноша. Так бы я о нем сказал, если бы увидел случайно на улице. Его карие глаза смотрели с подозрением. Кожа была бледной, как и у всех в зимний сезон, однако на лице виднелось несколько светлых веснушек. Тонкий, едва заметный шрам пересекал щеку. На груди болтался кулон темно-красного цвета на черном шнурке. Судя по выражению лица, этому парню тем сильнее хотелось сбежать из таверны, чем больше прибывало в нее народу. И я вполне разделял его чувства.

Я огляделся и поморщился от боли. Магические потоки напоминали, что неплохо было бы их подстроить под энергию природы, чего я не делал уже три года. В каждый праздник стихии напоминали о себе. И с каждым разом все болезненнее. Так или иначе, магия течет в теле наравне с кровью, пронизывает мозг; она тесно связана и с телом, и с душой, поэтому она чувствует любое серьезное изменение во внешнем мире так же, как, например, старые раны ощущают приближение непогоды.