Ночь с открытыми глазами

На Косинова Могилев вышел почти одновременно с Сергеем. Нелегко было отыскать инспектора отдела кадров, который работал тогда, зато разговор с ним все поставил на свое место. — Выпускник института стали и сплавов Вячеслав Иванович Петренко взял фамилию жены. Своя казалась ему почему-то заурядной. Об этом рассказала и сама жена. Худенькая, с пугливым, вздрагивающим взглядом, она плакала в кабинете Могилева:

— Его не узнать стало, как он в ту команду пошел… — И чего на футбол проклятый соблазнился? Славы искал. «Судьба, — говорит, — стелет дорогу костями моих врагов». Выстелила…

Потом с начальником отдела у Могилева была схлестка.

— Задержим Косинова, задержим Косинова, — горячился Виталий, — а Наставник? Нужно выяснить, вел ли он раньше, до убийства, такие разговоры, про судьбу мстительную. Это уже похоже на подстрекательство.

— Что же вы предлагаете, товарищ Могилев?

— Допросить всю команду в качестве свидетелей. Сделать это внезапно. Сейчас они в Средней Азии, но не все, здесь тоже остались. Их допросить и одновременно послать человека в Закаспийск, они там завтра играют…

— Ну и ходы размашистые. А чего бегать за ними? Тех, кто здесь, вызывай, — опять вернулся на «ты» Леонид Михайлович, — а когда остальные вернутся…

— Рискованно, Леонид Михайлович: Цунин может узнать, примет все меры. Я хочу сам завтра лететь в Закаспийск.

— Что с тобой сделаешь… Кстати, комбинация с журналистом-разведчиком — на твоей совести, — проворчал Вишунов и добавил как бы полушутя: — Учти еще, сто тысяч твоих земляков не простят тебе, если ты лишишь нашу команду такого тренера. Понял?

…Обо всем, казалось, передумал, пока летел до Ашхабада, все варианты спокойно разобрал, а не отпускает тревога. Может быть, дело-таки не в этих злополучных двух часах, а в предчувствии, что самое трудное еще впереди?

ЗАБЫТЫЙ ДЕСАНТ

Повесть

1

Последние минуты полета, предрассветные, Женя провела в полузабытье, когда и не спится, и не просыпается. Пришла в себя, почувствовав, что самолет делает крен. Сразу бросилась в глаза медно-розовая пустыня, которую пересекала… хорошо укатанная лыжня. Странно? Нет, она где-то читала, что люди уже научились ходить на лыжах и по песку. Потом оказалось, что там была все-таки не лыжня, а широкая двухколейная автомобильная дорога, с высоты похожая на лыжню.

Ан-24 сделал разворот, иллюминатор вызолотило только что взошедшее солнце. А потом — толчок, сопровождаемый глухим перестуком, последний взвой моторов и — внизу уже синеватые бетонные плиты аэродрома, припорошенные тем же розовым песком. Будя пассажиров, не успевших проснуться, проворковала проводница:

— Внимание, товарищи. Наш самолет произвел посадку в аэропорту города Окшайска. Температура воздуха в Окшайске плюс пять градусов. Убедительная просьба всем оставаться в креслах до полной остановки винтов и подачи трапа.

Женя осмотрелась. Ее сосед, пожилой мужчина, который от самой Москвы спал, завернувшись в плащ, — протирал глаза и, встретив ее взгляд, улыбнулся:

— Последний раз в эту пустыню лечу.

— Да? — вежливо переспросила Женя.

— Семью забираю — и в Москву насовсем. А вы отсюда?

— Нет, — ответила Женя. — Вы не подскажете, как добраться до гостиницы?

— До комбинатской или какой?

— А разве здесь… — Больше она не успела ничего сказать: салон зашумел, люди вставали с мест.

Когда, повесив на одно плечо рюкзак, спускалась по узенькому трапу, пришлось застегнуть на все пуговицы капроновую куртку, которую там, в подмосковном аэропорту? Быково, мать еле всучила ей. Ночь в Москве была жаркой, и Женя с отчаянием спрашивала: «Ну, что я с ней делать буду? Юг ведь…», на что мать, выйдя из себя, бросила: «Оставь в самолете, если мешает». Сейчас Женя вспомнила об этом разговоре, и ей захотелось заплакать.

А люди шли мимо нее, кто-то кого-то встречал, и со стороны приземистого аэровокзальчика доносилось, перебиваемое ветром:

— Продолжается регистрация билетов и оформление багажа на рейс… по маршруту Окшайск — Волгоград — Москва. Продолжается…

Второй раз в жизни она оказывалась далеко от Москвы. В прошлом году, летом, когда перешла в десятый класс, ездила по туристской путевке в Карелию. Но тогда, по крайней мере, с самого начала было ясно, что делать и куда идти, а теперь… «Не зря сумасшедшей в классе называли, — подумалось ей. — Устроила себе «командировочку», даже ни с кем не посоветовалась…»

Действительно, даже мать не знала о ее настоящих планах. Для нее дочь решила отдохнуть перед вступительными экзаменами в университет, и все. Пришлось, между прочим, выдумать «подругу», которая, якобы, живет в Окшайске: иначе мать ни за что не отпустила бы. А она вообще никого не знает в этом городе.

…Не хватало еще, с самого начала беспомощность какая-то. Женя решительно вошла в вокзальчик и, облюбовав скамейку подальше от толпы, развязала рюкзак.

Сначала, как бывает всегда, попалось под руку не то, что сейчас надо: вырезка из многотиражной газеты московского завода, где в прошлом году проходила учебную практику. Первое опубликованное Женино стихотворение… «Другу-физику» называется.