Ночь с роскошной изменницей

Она хладнокровна, расчетлива и очень, очень умна. Может такое оказаться или нет?!

Да! Тысячу раз да!

И никогда бы он так не подумал и не заподозрил ее ни в чем, не свяжись она спустя полгода после смерти мужа с занюханным охранником из занюханной будки. Пора наводить справки и о нем тоже, ох, пора. А что касается Надежды, то к ней он съездит в гости. Без звонка, без предупреждения, без официальной бумаги. Просто съездит к ней на кофе и поговорит. Интересно, как она к этому отнесется?

Отвратительно отнеслась к его визиту Баулина. Ну, просто отвратительно. И даже в дом не хотела пускать, перебрасываясь скупыми фразами с ним через приоткрытую дверь шикарной террасы.

Олег даже рассмотреть ее как следует не мог. Видел прядь темных волос. Крохотный клок темно-вишневого шелка, должно быть, халата. Мохнатый помпон тапка. Слышал недовольный, глуховатый голос. И все! Дальше этого контакт не желал налаживаться.

– Уважаемая госпожа Баулина! – рассвирепел минут через десять бесполезного топтания на крыльце Снимщиков. – Дело об убийстве вашего мужа не раскрыто, но это не значит, что оно закрыто! И именно по этому поводу мне нужно с вами серьезно поговорить!

– Присылайте повестку, – продолжала бубнить из-за двери Баулина.

– Если вам пришлют повестку, черт побери, – заорал Олег, не сдержавшись, – то вполне возможно, что из отделения уже не выпустят, понятно?!

– Нет, – осторожно обронила она после паузы. – С чего это?

– Вот откройте дверь, тогда и объясню.

Дверь она все же открыла и впустила его в дом, где царил такой кавардак, что из-за него невозможно было разглядеть истинной роскоши. Она, конечно же, присутствовала, но была изрядно потускневшей.

Они прошли через просторный, захламленный вещами, велосипедами, насосами, мячами и ботинками холл. Вошли в гостиную, где было ничуть не лучше, и Баулина молвила с прежней хрипотцой:

– Присаживайтесь.

Снимщикову пришлось переложить с кресла у окна на стол два выстиранных, но не выглаженных постельных комплекта, мягкую диванную подушку и щетку для волос. Он присел, чуть двинул кресло, чтобы свет падал ему с затылка. Дождался, пока с теми же подготовительными мерами усядется вдова, и тогда уж принялся рассматривать ее без стеснения.

Ну, что сказать, что сказать…

Хороша, статна и красива… была когда-то. Теперь на всем лежал оттиск такого же запустения, как и в доме. Длинные темные волосы свисали тусклыми, не очень тщательно расчесанными прядями. Шелковый халат был измят, будто она спала в нем четыре ночи подряд не снимая. Под изумительного бирюзового цвета глазами залегли глубокие темные полукружья. Да и губы лишены были свежести, равно как и цвет лица.

– Что вы хотели? – немного, кажется, смутилась она от его рассматривания.

– У меня к вам несколько вопросов. – Снимщиков чуть заворочался в неудобном дорогущем кресле, тут же сопоставив его со своим не таким дорогим, но очень комфортным диваном. – Кое-что было упущено в первые дни следствия, сейчас хотелось бы заполнить эти пробелы. Глядишь, там и до раскрытия преступления окажется недалеко. Так ведь? Как вы считаете?

– Никак я не считаю, – глянула она на него тяжело и недобро. – Это ваше дело – раскрывать преступления, а дело убитых горем родственников – ждать результатов. Задавайте свои вопросы…

Олег ухмыльнулся, тут же отметив, как подчеркнуто было ею упоминание об убитых горем родственниках. Наверняка снова начнет косить под амнезийную вдовушку. Ничего, у него кое-что найдется для того, чтобы освежить ее память. Выписка из истории болезни, к примеру, где ни о какой амнезии нет ни единого упоминания, а значится один лишь невроз.

– Скажите, Надежда… Ничего, что я без отчества? – Олег наклонился чуть вперед, оперся локтями о коленки, скрестив пальцы в замок, и глянул на нее ну если не как на друга, то никак уж не на врага точно.

– Валяйте. – Сухие обветренные губы чуть тронулись усмешкой. – Кофе небось следующим своим шагом наметили?

– Не наметил, но не откажусь, – улыбнулся он ей широко и открыто, как улыбался всегда девушкам с милыми чудесными именами.

– Ждите тогда.

Баулина встала, козырнув голыми длинными ногами. И ушла куда-то в глубь дома, начав напевать про сержанта молоденького, в тельняшке новенькой. Тут же загремела чем-то металлическим, включила негромкую музыку, а Олег, оставшись один, принялся рассматривать комнату.

Мебель, посуда в шкафах, люстра, светильники по стенам – все подбиралось со вкусом, любовью и в едином стиле. Все стоило баснословно дорого и когда-то несомненно содержалось в образцовом порядке. Но теперь…

Все было покрыто наслоившейся пласт за пластом пылью. Грязные пятна на дорогой обивке кресел, дивана. Всюду ворохи одежды, каких-то журналов, справочников по оружию(!), фантиков от конфет и пустых коробок из-под печенья.

Непонятно почему, но Олегу вдруг сделалось обидно за погибшего хозяина. Создавалось наверняка им и на его деньги. А Надежда вот не смогла сохранить, хотя, может, и не было в том ее вины.

– Грязь рассматриваете?