Ночь в номере 103

– Он увидел, что осталось от вазы, понял, что это я. Пошел к Хакусане-сан и сказал, что виноват он. Бабушка била его палкой, а я сидел за водопадом. Когда вернулся, Рюу радостно воскликнул: «Братик, мама приготовила твои любимые булочки с фасолью».

– Вместе с ногами она отбила ему совесть. – Мичи пригнулась к дорожке, чтобы не засмеяться. На носу и щеке Нобуо остались грязные разводы.

– Он защищает меня, он всех защищает. – Нобуо выскребал землю из углублений в камнях.

– Меня бабушка не била, пальцем не трогала. – Мичи продвигалась к женским купальням. Отчего-то смутная тревога застряла в горле. Ее подмывало подскочить, отвесить Нобуо поклон, пробормотать: «Благодарю, что обременились разговорами со мной» – и скрыться вслед за каппой. Или остаться и смотреть на Нобуо, раз уж он сам постоянно заглядывал за ее упавшие на глаза волосы. Или решиться и осторожно вытереть грязь с его лица.

– Бабушка любит повторять, что у меня праздные руки. Она все хочет… хотела выдать меня замуж. У тебя какая группа крови?

– Вкусная, – пискнул пробежавший мимо бакэ-дзори.

– Третья. – Нобуо отмахнулся от него тряпкой.

– Он что, – Мичи проследила за тапочком, тот омывался в ведре, – пробовал твою кровь?

– Мы все тут как блохи, – Нобуо вроде как пошутил, но остался серьезным. – Нет. – Он поймал тень недоумения во взгляде Мичи. – Они чувствуют человеческую кровь. И вполне не прочь полакомиться. Души без тел постепенно становятся кровожадными. Хакусана-сан сдерживает их. Я до сих пор не знаю всех нюансов договора, но думаю, что они, как и я, боятся бабушки.

Мичи вспомнила, как вошла в чужое тело, проскользнув в номер под 103-м. Сердце той женщины выглядело соблазнительно. Вспомнила, как пробудился голод в лесу. Страх туриста дурманил разум.

– Непременно должна быть первая, – вернулась она к разговору о родне. – Тогда муж идеален. Я говорю бабушке: «Пойду учиться». Она: «Женщине достаточно начального образования». Я пишу книги, а она меня сравнивает с обезьяной за печатной машинкой. И помидоры я подвязывать не умею.

Нобуо сочувственно запыхтел. Его реакция уравняла палку Хакусаны-сан с язвительными словами бабушки Мичи, и комок, застрявший в ее горле, отступил. Запах моющего средства сменился ароматом лилий, росших ближе к купальням, спина, за короткий срок привыкшая кланяться в любой момент, распрямилась. Мичи разглядывала Нобуо. Короткие темные волосы он аккуратно зачесывал, разделял пробором. Светло-карие глаза почти всегда смотрели куда угодно, но не на собеседника. На круглом лице, доставшемся от Асу-сан, рос длинный нос, как у Рюу и отца, зато улыбка была другая, добрая, искренняя. Улыбка преображала Нобуо, успокаивала его тревожный взгляд, добавляла уверенности, и Мичи, забывая прикрываться рукой, невольно улыбалась в ответ.

– У тебя есть старший брат? – спросил Нобуо.

– Нет. – Мичи перевела взгляд на дорожку. – И узнав твоего, я благодарна, что меня оградила судьба. Совсем не верится, что Рюу-сан может проявлять человеческие чувства.

– Ты его не знаешь так, как я, – возразил Нобуо. – Он исполнил мою мечту.

– Какую? Возить туристов туда-сюда? – усмехнулась Мичи.

– Получить образование, – ответил Нобуо. – Я поступил в Киотский университет в начале двадцатого века. Юридический колледж. Я всегда хотел учиться, но бабушка считала, что вполне довольно знаний, полученных века назад. Как почитать родителей, как кланяться старшим, как вести хозяйство. К чему тебе считать деньги, к чему знать законы? На это есть я. – Нобуо приблизил ухо к правому плечу, как делала Хакусана-сан, когда была чем-то недовольна. И тут же огляделся по сторонам, не заметил ли кто. – Первым выучился Рюу и настоял на моем образовании.

– Но духи сказали, что вы не можете покидать стен рёкана, – удивилась Мичи. – Как же вы учитесь?

– Мы не умирали, Мичи-сан, в отличие от наших слуг и… – Он осекся. Конец фразы «и тебя» повис в воздухе вместе с паром источников. – Мы вольны покидать рёкан. Но если хотим жить вечно, должны возвращаться. Согласно договору и велению бабушки. Она ведь может вычеркнуть нас из семьи. Она все может, – вздохнул Нобуо. – И тогда годы обрушатся на нас и мы умрем, как простые смертные, в страшных муках, и вороны разнесут наше запоздалое раскаяние по небу, но сердце Хакусаны-сан не дрогнет!

Мичи не выдержала и хихикнула. У Нобуо отлично получалось передразнивать голос хозяйки рёкана.

– Ты потише, – сказала Мичи, – оками-сан услышит.

– Хорошо получается? – Нобуо ничуть не встревожился. – Годы тренировок! Рюу потом еще учился, – продолжил он, – на экономическом. И совсем недавно на факультете свободных искусств в Токио.

– И как я не встретилась с ним? Хорошо, что Токио большой! – рассеянно пробормотала Мичи и добавила: – Все равно не убедишь, что он хороший.

– Я и не пытаюсь. Я к тому, что надо бы нам с тобой научиться у Рюу получать то, что на самом деле хочешь. Какая у тебя мечта?

Мичи снова уставилась на тряпку.