Ночи нет конца

– Он не был большим знатоком ботаники тоже. Это ольха, – сказал Уиллоби.

– И семь миль по этим холмам…

– Осторожно! Дорогу! – Оба обернулись на крик и увидели Фергюсона, стремительно сбегавшего по трапу с цилиндрическим предметом длиной десять и диаметром три дюйма, зажатым в руке.

– Дорогу! Дорогу! – Он пронесся мимо них, пробежал еще пятнадцать ярдов, на бегу пригибаясь, подобно игроку в крикет, и лихорадочным движением метнул цилиндр. Тот пролетел не более трех ярдов и взорвался.

Взрыв был достаточно силен, чтобы сбить с ног Брэди и Уиллоби, находившихся на расстоянии двадцати ярдов. Несколько секунд они продолжали лежать там, где были сбиты с ног ударной волной, потом поднялись и, нетвердо держась на ногах, направились к распростертой фигуре Фергюсона. Они доплелись до него в тот момент, когда Демотт, Маккензи и Кармоди, остававшиеся в самолете, тоже подошли к нему.

Фергюсон упал на лед лицом вниз. Они осторожно перевернули его. На лице и на теле не было видно никаких повреждений. Было трудно судить, дышит он или нет.

– Нужно перенести его в самолет, – сказал Брэди. – Теплые одеяла и грелки из набора Красного Креста. Возможно, у него сердце остановилось. Кто-нибудь умеет делать массаж сердца?

– Мы умеем. – Кармоди подхватил Фергюсона и направился к самолету. – Первая помощь. Есть сертификат.

Прошло три минуты, и Кармоди, еще стоя на коленях в проходе, разогнул спину и улыбнулся.

– Механизм тикает как часы, – сказал он. – Часы, которые, надо заметить, слишком спешат, но ходят.

– Вы хорошо поработали, – произнес Брэди. – Оставим его здесь?

– Да, – кивнул Демотт. – Даже когда он придет в сознание – нет причин, чтобы этого не произошло, потому что на голове нет никаких повреждений, – он будет в состоянии шока. Грелок у нас сколько угодно. Это все, что мы можем ему дать, и, возможно, все, что ему нужно. Может кто-нибудь сказать, что случилось, черт возьми? Он вдруг понесся по проходу с криком: «Стойте где стоите!», сжимая в руках эту дьявольскую штуку. Он проскочил через дверь, как борзая, взявшая след.

– Я знаю, что произошло, – сказал Брэди. – Он пожаловался, что при посадке управление элеронами было жестковатым. Это случилось потому, что тот, кто поместил сюда эту бомбу, сделал свою работу небрежно. Предмет оставался на месте, пока самолет набирал высоту и был в горизонтальном полете, но, когда он стал садиться, оный предмет соскользнул вперед и навалился на элероны. Когда мы выходили из самолета, Фергюсон мне сказал, что хочет выяснить причину жесткости управления. – Брэди сжал губы. – Он вовремя выяснил ее.

– Ему повезло, – вздохнул Демотт. – Если бы это была бомба в металлической коробке, коробка при взрыве обернулась бы шрапнелью и хлестнула бы по нему. А на нем ни царапины. Это пластиковая бомба. Для пластиковых бомб – пластиковые же и запалы. Химические в действительности. Две кислоты, разделенные перегородкой из синтетического пластика. Одна из кислот разъедает перегородку, и, когда кислоты соединяются, происходит детонация. Когда кислота просачивается через пластиковую перегородку, выделяется много тепла. Я уверен, что Фергюсон не только чувствовал этот нагрев, но и знал, что это значит.

Брэди мрачно посмотрел на остальных:

– Если бы мы не старались замести следы, мы бы поднялись на высоту в тридцать тысяч футов. Был бы наш последний полет, джентльмены.

– Правильно, – сказал Демотт. – Даже и на такой малой высоте, на которой мы летели, нам просто дьявольски повезло. Возвращаясь опять к химической детонации: почти невозможно точно рассчитать время. Точность в пределах десяти-пятнадцати процентов. Время могло выйти на десять минут раньше – и нам конец. Наши друзья хотят, чтобы мы убрались не только из этой страны, но из этого мира. Разве можно найти лучший способ для этого: аккуратнее, чище, эффективнее, чем потерянный хвост на высоте в шесть миль?

«Небесный кран Сикорского» приземлился уже в темноте, сразу после трех тридцати дня. Как и обещал Уиллоби, это был самый большой вертолет, какой им когда-либо приходилось видеть. Двигатели были заглушены, громадные винты застыли в неподвижности, только где-то внутри массивного корпуса слышался ровный гул генератора. Из открытой двери спустился раздвижной трап, по которому проворно спустились двое и направились к группе ожидавших их прилета.

– Браун, – сказал шедший немного впереди. – Лейтенант Браун, военно-воздушные силы, якобы командир этого корабля. Это лейтенант Фос, второй пилот, тоже якобы. Кто из вас, джентльмены, мистер Уиллоби и мистер Брэди?

Они обменялись рукопожатиями, и Браун представил им третьего человека, подошедшего к ним.

– Доктор Кенмор.

– Как долго вы можете здесь пробыть? – спросил Уиллоби.

– Сколько потребуется.

– Вы очень добры. У вас есть для меня груз?

– Да, есть. Все в порядке. Сгружать прямо сейчас?

– Да, пожалуйста.

Браун распорядился.

Брэди сказал:

– У меня есть две просьбы, лейтенант.

– В вашем полном распоряжении.