Ночная бабочка

— Как — фитюлькой? — Брет оттолкнулся от дерева и спокойным, грациозным шагом направился к ней, что заставило Кайлу вспомнить о вышедшей на охоту и подкрадывающейся к добыче пантере. Он взял ее за запястье, поднес руку ко рту и холодными губами прижался к горячей ладони. — Это всего лишь ласковое обращение. Оно раздражает тебя?

Почувствовав себя неловко, Кайла смогла лишь коротко кивнуть. Все теперь уставились на них. Молодой цыган — партнер Кайлы по танцу — выпал из поля всеобщего внимания, напряжение как-то разрядилось, люди стали потихоньку расходиться. Уголком глаза Кайла заметила, что Годфри остался на прежнем месте.

— Но почему ты злишься, когда я называю тебя фитюлькой? Вероятно, есть и другие, более подходящие слова, но это мне кажется вполне безобидным.

Кайла вырвала руку.

— Я не фитюлька, не безделушка и не хочу, чтобы на меня смотрели как на безделушку или называли так.

— Ну, в этом ты ошибаешься. — Брет взял ее под руку и повел с поляны, освещенной вечерним светом и кострами, мимо Джованни, мимо разрисованного фургона с огромными колесами.

Кайла увидела взмыленную лошадь, ожидавшую поодаль, и нисколько не удивилась, когда он двинулся в ту сторону. Повернув Кайлу к себе лицом и прижав спиной к вздымающемуся влажному боку животного, Брет посмотрел ей в глаза.

— Фитюлька — это симпатичная игрушка или малоценная безделка. Вроде тебя, Кайла. Славная, красивая, которую всегда можно заменить другой. — Он провел пальцем по щеке и дотронулся до дрожащих губ девушки. — Так что, как видишь, вполне подходящее имя.

Кайла ударила его по руке и, задыхаясь от гнева, прошипела:

— Будь ты проклят!

— Меня проклинают уже много лет, фитюлька. Так что не ты первая шлешь проклятия на мою голову… Поехали, иначе скоро станет темно и не будет видно дороги.

Не дав ей времени возразить, он обнял ее за талию и посадил на лошадь. И так же быстро, не позволяя ей опомниться, вскочил в седло и потянулся за поводьями. Продолжая клокотать от гнева, Кайла откинула прядь волос, упавшую ей на глаза, и увидела стоящего неподалеку Годфри, который все так же безмолвно наблюдал за ними. У нее шевельнулась слабая надежда.

— Годфри…

— Я увижусь с вами обоими дома, мисс Ван Влит.

Это был отказ, своего рода умывание рук, и Кайла отступила. В какой-то момент она даже подумала, что этот высокий словоохотливый индеец, поначалу так ее напугавший, примет в ней дружеское участие. Теперь стало очевидным, что она ошиблась.

Годфри что-то сказал Брету на своем странном языке — должно быть, это был язык команчей. Ответ Брета, резкий и гортанный, походил скорее на рычание, чем на человеческую речь. Затем он направил лошадь по тропе, которая вилась среди деревьев. Между стволами темнел молодой подлесок, и если раньше молодые деревца казались нежными и дружелюбными, то сейчас в них было что-то пугающее. Кайла всем телом ощущала близость Брета, исходящий от него жар, чувствовала взгляды, которые он то и дело бросал на ее ноги, выглядывающие из-под короткой цыганской юбки. Проклятие! Ее одежда осталась в большом деревянном фургоне, в котором пахло специями и дымом, а она едет сейчас в короткой широкой юбке и тонкой кофточке, едва прикрывающей грудь.

На миг Кайла увидела себя со стороны, в этой хлопчатобумажной кофточке, свободно спадающей с плеч, в тоненькой юбке, которая, как живая, вьется при каждом шаге, без нижнего белья. Ну да, на ней были еще ботинки и чулки. Понятно, почему Брет так отреагировал — вырядилась она довольно вызывающе. Хотя, если рассуждать логично, она не дала ему никаких оснований для подозрений. Было бы сущей глупостью затевать флирт под самым носом у Годфри. Это попросту невозможно, хотя Брет, очевидно, счел это вполне вероятным. А может, он просто использует любой повод, чтобы сорвать на ней зло?

Постепенно Кайла укрепилась в правильности своего предположения, почувствовав его затрудненное дыхание. Длинные тени ложились на дорогу. Кайла зажмурилась, когда они выехали из зарослей на свет предвечернего солнца. Она попыталась одернуть юбку и услышала насмешливый голос Брета:

— Слишком поздно играть в скромность, фитюлька.

Кайла дернула за повод, но Брет жестко пресек ее попытку освободиться. Она сердито сверкнула глазами:

— Отпустите меня!

— Нет.

Его руки, словно железные обручи, обвились вокруг ее талии, не давая ей вздохнуть, и она прекратила сопротивление, умудрившись лишь небрежно пожать плечами.

— Должно быть, вы испытываете чувство превосходства, когда ведете себя как настоящее животное.

— За восемь дней я получил о тебе такую любопытную информацию, фитюлька, что уже успел испытать чувство превосходства.

Что-то в тоне Брета подсказало Кайле, что причина его злости кроется не только в ее участии в танце, и она на всякий случай замолчала. Пока она не узнает подлинную причину его гнева, не стоит его злить.

Солнце опускалось к горизонту, свежий ветерок постепенно превратился в холодный, тонкая кофточка и короткая юбка Кайлы плохо защищали ее от холода. Она стала дрожать. Брет негромко засмеялся: