Ночная незнакомка

Сара поймала себя на том, что все время смотрит под ноги, надеясь разглядеть следы автомобиля, доставившего сюда вещи, которые должны были свидетельствовать о совместной жизни четы Кэллахан. Ибо следы остаются всегда — это главное, о чем нельзя забывать. На дорожке ей удалось обнаружить три окурка разных марок сигарет, а ведь Боб не курил. Впрочем, что это доказывало? К нему кто-то заходил… и что дальше?

Сара стиснула зубы, настроение было безнадежно испорчено, все теперь вызывало у нее подозрение, приобретало двоякий смысл. О романтическом приключении, не успевшем начаться, теперь можно было забыть навсегда, похоронить его и придавить сверху тяжелым камнем!

Во время прогулки Боб познакомил ее с соседями. В доме справа жила словоохотливая чета Паттерсон, обоим не меньше шестидесяти. Муж — бывший оружейник, последние лет сорок изготавливал старинные ружья на заказ. Несколько таких образцов — подлинное чудо едва ли не ювелирного искусства с тонкой резьбой в стиле рококо, которые наверняка стоили целое состояние! — служили украшением их в целом малопривлекательного жилища. Жена когда-то работала поварихой в небольшой авиакомпании, обеспечивая полноценное питание пассажирам и персоналу, пока линию не закрыли. Супруги уважительно обращались друг к другу: Кил и Донна. Обставлен дом был с вопиющей безвкусицей: суровая мебель в стиле первопроходцев соседствовала с тотемами из пластмассы и кустарными изделиями из кожзаменителя, которые делаются в резервациях специально для неразборчивых туристов. Пока Боб и Кил занимались сломанной электропилой, Донна принялась нахваливать гостье своего соседа, теряя при этом чувство меры.

— Бедняга! — говорила она, протягивая ирландке щедро, до краев наполненный стаканчик виски. — Ну и жена у него! Просто мерзавка, заносчивая маленькая дрянь, не способная оценить, какой подарок сделала ей судьба. Не высовывала носа из нью-йоркских литературных журналов и рядилась в павлиньи тряпки, пытаясь нас всех ошеломить своей изысканностью. Знаете, в наших условиях очень важно иметь добрые отношения с соседями, поскольку нет даже телевизора, чтобы бороться со скукой. Все из-за этих треклятых гор: они преграждают путь радиоволнам, не спасают даже сверхмощные антенны. Фактически мы отрезаны от остального мира — кто же захочет здесь жить! Нужно иметь закаленный характер и любить природу — мы с мужем как раз такие. Вот почему Боб не сразу узнал о телепередаче, в которой сообщалось о его женушке. Оно и к лучшему: я бы без всякого удовольствия поделилась с ним этой новостью!

Сара поймала себя на том, что почти не слушает. Ее охватило странное ощущение нереальности происходящего. Ей показалось, что она находится в театре, среди декораций, а гостиная — место, где совершается действие, — наспех обставлена неизвестно откуда привезенной мебелью. Не исключено, что остальные помещения дома Паттерсонов были абсолютно пусты и туда годами не ступала нога человека. Внезапно все ей показалось фальшивым — нелепая одежда Донны, банальности, которые сыпались из ее рта как из рога изобилия. Кем на самом деле были Паттерсоны? Агентами ЦРУ, вызубрившими свои роли прямо в вертолете, который их сюда доставил?

Теперь красноречие Донны обратилось на другое: она возмущалась модой на различные диеты, низкокалорийные продукты и плоских, как доски, женщин. Нет, уж кто-кто, а она обеими руками была за доброкачественную домашнюю еду и готова петь дифирамбы свежевзбитому маслицу, сиропу из сахарного клена и картофельным оладьям.

К счастью, Боб появился в тот момент, когда Сара уже обдумывала, как ей избавиться от назойливой собеседницы, не нарушая правил приличия.

В следующем доме, куда ее повел Кэллахан, обитала парочка семидесятилетних, весьма нервных супругов. Всю жизнь, до выхода на пенсию, Майк проработал художником-карикатуристом в военной газете, бесплатно распространяемой среди солдат мотопехотного батальона — воинской части, находившейся в Кентукки, а его улыбчивая жена Этель, дочь одного из старших офицеров той же части, явно спивалась: в десять часов утра от нее уже попахивало яблочной водкой. Они тоже принялись на все лады расхваливать Боба, а Этель почти дословно повторила то, что говорила ее предшественница насчет Вирджинии — «этой невыносимой избалованной негодяйки».

Майк упорно старался вогнать Сару в краску, атакуя ее сальными шуточками. На стенах комнат не было живого места от карикатур и рисунков, на которых шутник-художник, не ведая ни тени сомнения в собственном мастерстве, наставил размашистые подписи. Живопись преимущественно сводилась к почти порнографическим сценкам, приправленным добротным солдатским юмором в виде поясняющих надписей, также с налетом сексуального характера.