Ночная незнакомка

Это была насквозь фальшивая старая дама, хрупкая снаружи, внутри же холодная и твердая как гранит. Ты развлекала Нетти, заполняла пустоту ее существования. Она рассказала, что однажды решила покончить со своим ремеслом, осознав, что пистолеты стали слишком тяжелыми и она больше не могла их удерживать без дрожи в пальцах. Начисто лишенная чувства юмора, она все воспринимала всерьез и не собиралась ничего представлять в смешном свете. Иногда она показывала тебе свои девичьи фотографии, на которых ее невозможно было узнать. Ты согласилась разделить ее одиночество со смешанным чувством гордости, страха и того приводящего в восторг возбуждения, что питается восхищением и постоянным ощущением опасности. В квартире Нетти тебе была отведена комната для гостей, окна которой выходили на настенную роспись противоположного дома. Чудовищная голова индейца, сверлящего тебя своим взглядом каждый раз, едва утром ты открывала глаза.

Нетти страдала бессонницей, и ты часто слышала шарканье ее ног по квартире, погруженной во мрак. Однажды ровно в полночь ты открыла глаза, почувствовав, что в комнате кто-то есть, и увидела ее возле изголовья — она смотрела на тебя, словно хотела увидеть то, что ускользнуло от нее днем. Ты сдержалась и не подала виду, что заметила ее, но с тех пор страх навсегда поселился в твоей душе.

Вот какой она была, Нетти Догган. Сначала неразговорчивая, потом безудержно болтливая, будто в ней открылся тайный клапан и она уже не могла остановиться после долгих лет вынужденной немоты. Одна кассета с записями сменяла другую, скоро тебе пришлось их нумеровать, а потом настала очередь переносного компьютера.

Эти кровавые воспоминания поглощали тебя целиком, преследовали во сне. Как если бы ты открыла ящик Пандоры и уже не властна была над его содержимым. Так получилось, что ты поселилась у дьявола, по утрам пила его чай и ела апельсиновое варенье. И каждую минуту рядом находились эти крохотные, черные и пронзающие тебя насквозь злобные глазки акулы.

Иногда на Нетти находили странные приступы какого-то юного веселья, она хохотала, почти кокетничала с тобой и тащила в магазины, где, однако, никогда и ничего не покупала. Сначала ты думала, что Нетти скупа или стеснена в средствах, но она объяснила, что, напротив, владеет немалым состоянием.

— Деньги жгут мне пальцы, — призналась она однажды. — Если я буду следовать тому, что называется велением сердца, то промотаю денежки за полгода.

Больше всего на свете она боялась нищеты, рассказывала тебе о своих собратьях по ремеслу, которые кончали жизнь в канаве, становились попрошайками, спустив все заработанное за долгие годы в казино. И когда однажды, говоря с тобой обо всем этом, Нетти прочла в твоих глазах сострадание, вот тогда ей и захотелось бросить тебе в лицо: «А знаешь, я ведь чертовски богата! Всю жизнь я экономила, и у меня припрятано на черный день шесть миллионов долларов. Как ты думаешь, хорошая это цена за кровь, что я пролила?»

Ты не поверила, решила, что она попросту хвастается, и Нетти это почувствовала. У нее был поистине звериный инстинкт, приобретенный за долгие годы двойной жизни и постоянной опасности. Она призналась, что отказалась от мысли поместить деньги в банк, поскольку можно наложить арест на счет по одному лишь подозрению полиции. Ей приходилось встречать бывших коллег, оставшихся без гроша, перебивавшихся с хлеба на воду, в то время как их счета были заблокированы и деньги лежали мертвым грузом в банковской ячейке.

— Нет, кубышка всегда должна быть под рукой, — нашептывала Нетти.

— Слишком большой соблазн для тех, кому банкноты жгут пальцы, — заметила ты с ехидным смешком.

Вот это и было твоей непростительной ошибкой, дополнительной провокацией для Нетти, не выносившей никакой критики в свой адрес. Она должна была во всем быть совершенством. И она решила доказать тебе это.

— Я кое-что придумала, — не выдержала наконец Нетти. — Своего рода защиту от самой себя. Чертовски просто, однако действенно.

В тот вечер она продемонстрировала тебе, в чем именно заключался ее трюк, и достала чемодан. Один из тех, где лежал реквизит, необходимый для изменения внешности. Ей пришлось прибегнуть к твоей помощи, потому что чемодан оказался слишком тяжелым для ее ослабевших от постоянной боли в суставах рук. Положив его на пол, Нетти приподняла крышку.

В чемодане оказалась половина шести миллионов долларов в крупных купюрах. Нет, не три миллиона, вовсе нет… именно половина шести миллионов: ровно по половине от каждой купюры. Левая их часть отсутствовала. Целых шесть миллионов, которые невозможно использовать. Они были изуродованы, низведены до ценности раскрашенных бумажек.