Ночная смена

Выпадает ехать в американце мне и Саше. Мне — потому что сверху и без сеток снимать удобно, а Саша как-то отлично освоил это сатанинское устройство для связи — и ловко с ним управляется. Да и в случае чего стрелять мы тоже можем — не как Андрей, но неплохо. За нами встает джип Семен Семеныча с Вовкой за рулем, следом ментовский с Дмитрием (награда нашла героя) и замыкающим — Жип Широкий. Надежда уже освоила езду на этом агрегате, быстро мы все равно не помчим, так что должна справиться. Серега с пулеметом ей в компанию — и в случчего прикроет огнем наши тылы. Вот так и трогаемся.

Ожидаю, что Семен Семеныч споет еще что-то, но ему не до песен — мы ныряем в узкие переулки и меня в очередной раз удивляет как можно мастерски управлять таким слонопотамом. Несколько раз американец притормаживает и нежно спихивает с дороги стоящие как попало авто. От таких нежных прикосновений легковушки отлетают прочь.

Ориентировку я потерял, потому где мы болтаемся — представляю с трудом.

— Крутая все-таки у американцев техника — говорю я.

— Это смотря какая и где. И в чем.

— Ну, вот этот агрегат, например.

— Этому агрегату сто лет в обед. Крутизна в том, что бодаем без проблем?

— Ну, да.

— Стальные бампера перестали выпускать уже лет двадцать пять. Теперь везде пластик. С пластиком я б так себя не вел. А старушка со стальными зубами — самый таран.

— А пластик — чтоб дешевле?

— И дешевле. И менять часто. И получать деньги. Сейчас вообще вещи стараются сделать хрупкими и недолговечными. Цивилизация потребления и огромных помоек. Читал раньше фанатастику — рассказ о суде над мужиком, который нарушил закон и сделал себе тайно табуретку, которая даже за неделю не развалилась. Все общество было возмущено этим — нормальные-то табуретки через сутки распадались. Вот мы к этому и шли — одноразовая посуда, одноразовая мебель, одноразовые машины и одноразовая любовь…

— Да вы философ, Семен Семеныч!

— Так что еще дальнобойщику делать? Думать да песни петь. Иначе закемаришь с открытыми глазами и пойдешь в лучшем случае в кювет, а в худшем — на встречку…

— Ну, так можно еще жевать чего — нито. Тоже спать не дает.

— Ага, вот еду я сутки — и все это время жевать?

— Ну, не все время — можно периодически…

— Периодически — нужно, а не можно. Вот сейчас мы выкатимся к платформе Стрельна — снимите, что там.

Погромыхиваем на переезде — никак не могу опознать местность, а потом картинка словно поворачивается и встает прочно на место — я никогда не проезжал с этой стороны и все видел только из окна электричек. А как только мы вышли в позицию, совпавшую с видом из окна — узнавание моментальное.

Снимать особенно нечего — платформа почти пуста — десяток зомби стоит или слабо шевелится. Один — совершенно неожиданно сидит мирно на краю платформы. Свесив ноги. И почему-то много всяких бумажек, оберток от пакетов и прочего мусора.

— Сейчас вывалимся на Волхонское шоссе, там прямо до КАДа доберемся.

— Что-то детей много попадается. Зомби с ранцами…

— Школа неподалеку. Видно этим сильно не повезло. А еще вроде тут психи неподалеку были.

— Мда… С моей колокольни — зомби и так все сумасшедшие…

— Это да…

— А что вы начет прозектора скажете?

— Тьфу, я его только забывать начал. Что говорить — не приведи господь с таким встречаться. Хуже медведицы с медвежатами… Везет нам пока — холодно у нас. Вот тем, кто на югах — не завидую. Мы еще можем успеть подготовиться. Вот что мне интересно — где наше руководство?

— А не все ли равно?

— То есть?

— Ну, раз мы не видим никаких централизованных действий — значит, руководство либо погибло, либо свалило за рубеж, либо в бункере спряталось. Во всех трех случаях нам без разницы, где оно. А Волхонское шоссе скоро?

— Мы на нем. Как влево повернули — так и пошло.

— Действительно прямое. Притормозите — это что заправка была?

— Да. Только уже даже не дымится. Наверное, в первый день еще сгорела. Нам тут явно ловить нечего.

На всякий случай — сам не знаю зачем снимаю напрочь сгоревшую заправку — несколько ржавых остовов выгоревших легковых машин, обугленные остовы магазинчика и навесов, мне даже кажется, что асфальт тут другой — тоже обгоревший…

— О, калаш валяется! — замечает Саша.

— Где? — резко тормозит Семен Семеныч.

— Да вон же — рядом со знаком на выезде. Зря тормозите — тоже сгоревший — одно железо. Закопченное.

— Жаль. Калаш по такому времени очень к месту.

— Так у вас же автомат неплохой?

— Это в смысле, что стоит как мой УАЗ? Я бы предпочел АКМ. С боеприпасом. Дробовик — это по собакам стрелять хорошо.

— Привередливый Вы, однако.

— Не привередливый, а практичный.

— Из калаша зато по собакам сложнее попасть.

— Это смотря кому. Меня больше пугают живые людоеды и прозекторы переродившиеся…

Некоторое время пилим по прямому как стрела шоссе. Снимать нечего, но как-то неуютно — поля вокруг, едем, как муха на скатерти. Впереди появляются домики и коттеджи — и довольно широко раскинувшиеся.

— Володарское. А вот что там за толпа на обочине?

— Сейчас приближу, гляну. Мертвяки — жрут чего — то.

— Что-то их до хрена.

— Да, человек с полсотни.

— Не человек, Доктор. Уже не человек.